Шоколадная лавка в Париже

Но с другой стороны, слова Сами тоже задели меня за живое. В Париже все получают от жизни удовольствие. Разве воспользоваться подвернувшимся шансом так плохо? Допила бы домашнее красное вино, позволила бы Лорану слизать с моих пальцев жир от ризотто, поехала бы к нему домой и на мотороллере всю дорогу прижималась бы к его спине, а потом…

Как всегда, в мечты без спросу вклинилась вот такая картина: вдруг Лоран замечает мою изуродованную ногу и с глубоким отвращением вскрикивает: «О боже, что это за мерзость?!»

– Bonjour, bonjour!

И Фредерик, и Бенуа сегодня встретили меня очень приветливо.

– Как думаешь, сумеешь повторить успех? – спросил Фредерик.

– Пока остановлюсь на апельсиновом шоколаде, – сказала я и перечислила все, что мне вчера посоветовал Лоран.

Фредерик кивал с серьезным видом.

– Вот только покупателям быстро надоест один и тот же сорт, – заметил он.

Мог бы и не говорить: у самой уже на апельсины глаза не смотрят. Но я добросовестно взялась за дело. Теперь смешивала шоколад помедленнее, добавила черный перец и положила поменьше сливочного масла. Результат приятно порадовал. Конечно, ни один истинный знаток не примет подделку за оригинал, но и уничижительных взглядов можно не бояться.

Время шло, а Элис все не появлялась. Интересно, что означает ее отсутствие? Скорее всего, новости, вот только какие: хорошие или плохие?

В обеденный перерыв я объявила, что иду в больницу.

– Возьмешь с собой шоколад? – спросил Фредерик.

Я пожала плечами: и впрямь была такая мысль.

– Никто не спорит, как профессионал ты сильно выросла. – Фредерик взял меня за руку. – Но потрясения Тьерри сейчас ни к чему. Еще выйдет на работу раньше времени!

– Думаешь, он придет в ужас от одного запаха, вскочит и понесется в лавку? – обиделась я.

– Не будем рисковать. Узнаешь что-то новое, звони. А я не могу… С тех пор как потерял отца, не выношу больницы.

– Хорошо, – тихо произнесла я.

В идеале хотелось бы избежать встречи и с Лораном, и с Элис. Невероятно, но факт: этим утром мне повезло. Огромное белое здание больницы за Пляс Жан-Поль II молчаливо высится передо мной и сияет на солнце. Подойдя к стойке регистратора, я тихо назвала имя Тьерри. После долгих блужданий по бесконечным коридорам наконец очутилась перед дверью с белой табличкой, на которой маркером небрежно написана фамилия Жирар. Я огляделась по сторонам – никого. Постучала. Не дождавшись ответа, осторожно приоткрыла дверь.

Из отделения интенсивной терапии Тьерри явно перевели. Конечно, эта палата тоже для тяжелобольных, но сразу видно: здесь все не так страшно. По-прежнему пищит кардиомонитор, но кислородной маски больше нет. Тьерри лежит неподвижно: должно быть, спит. Жалюзи подняты. С восьмого этажа открывается потрясающий вид на залитый солнцем летний Париж, но в палате благодаря кондиционеру царит прохлада.

Я повернулась к окну спиной, чтобы свет не бил по глазам. Фигура на кровати шевельнулась.

– Клэр?..

Я едва не подпрыгнула от неожиданности.

– Здравствуйте, – тихо произнесла я по-английски.

Теперь самой стыдно, что испугалась. Часто моргая, чтобы перед глазами после яркого солнца перестали плясать цветные точки, шагнула к больному:

– Тьерри?

– Клэр, ты приехала? – Он растерянно глядел на меня.

– Тьерри, я не Клэр, я Анна. Помните меня?

Я подошла ближе. Вид у Тьерри все такой же растерянный. Он заметно похудел. Всего за пять дней, проведенных в больнице, сильно сбросил вес.

Я погладила Тьерри по руке. Он кивнул в сторону бутылки на прикроватном столике. Налила ему воды, села рядом и поднесла стакан к губам больного. Допив, Тьерри несколько раз медленно моргнул и, похоже, окончательно пришел в себя.

– Как самочувствие? – спросила я. – Может, кого-нибудь позвать?

Тьерри молча глядел на меня.

– Я вас принял за Клэр, – наконец произнес он.

– Я так и поняла.

– Вы Анна, – после паузы продолжил Тьерри. – Работаете у меня в магазине.

Услышав от него связную речь, я испытала огромное облегчение. А я уж испугалась: вдруг у него был инсульт?

– Да, все правильно!

– Как дела в шоколадной лавке? – Тьерри нахмурился.

– Не волнуйтесь, все нормально, – дипломатично ответила я. – Мне надо вам кое-что сказать. Я разговаривала с Клэр.

Теперь, когда Тьерри похудел, сходство между ним и Лораном усилилось. Темные глаза Тьерри кажутся больше, а из-за длинных ресниц взгляд у него, как у беспомощного, пусть и очень большого, щенка.

– И?.. – поторопил Тьерри.

– Она хочет приехать в Париж.

Вдруг губы Тьерри растянулись в широкой улыбке. Я заметила, что они все растрескались, и налила ему еще воды.

– Клэр приезжает?

– Что же такое между вами произошло? – не утерпела я.

Вспомнился и гнев Лорана, и отрицание Элис своих английских корней, и загадочное молчание Клэр.

Тьерри с трудом приподнялся на взбитых белых подушках.

– Осторожнее, – взмолилась я.

– Стараюсь, – ответил он. – Но мне уже гораздо лучше. Знаете, что сегодня сказала врач? Она заявила, что я должен встать и пройтись! Слыхали вы что-нибудь подобное? Встать и пройтись!

– Вы же любите гулять.