Шоколадная лавка в Париже

Даже не стала включать свет: с громкими рыданиями в потемках поковыляла на шестой этаж. Мне было плевать, услышит меня кто-нибудь или нет. Один раз мне показалось, что у кого-то из соседей приоткрылась дверь, но оборачиваться я не стала.

Сами внимательно изучал свое отражение в зеркале. Наверное, с тех пор я как ушла, только этим и занимался.

– Chérie! – воскликнул он при виде меня. – Chérie…

Сами смотрел на мое несчастное, зареванное лицо. Весь красивый макияж, который он так тщательно наносил всего несколько часов назад, безнадежно потек.

– Что случилось?

– Он увидел мою ногу и испугался, – всхлипнула я. – Впрочем, реакция абсолютно естественная.

– Ты его разве не предупредила?

– О чем? О своем уродстве?

– Да!

– Нет. Случая не представилось. Я упала, и у меня с ноги слетела балетка.

Сами хлопнул себя ладонью по лбу, потом скрылся на крошечной кухоньке и вскоре вернулся с тазом тепловатой воды, тряпкой и коктейльным бокалом, полным прозрачной жидкости, в которой плавали три оливки.

– «Грязный мартини», – пояснил Сами. – Верное средство.

Сами осторожно погрузил мою ногу в таз. Я отпила глоток мартини и едва не задохнулась. Алкоголь тут же ударил в голову.

– Спасибо, – произнесла я. Тепло приятно растекалось по всему телу. – То, что доктор прописал.

– То, что я прописал, – поправил Сами.

Я выдавила улыбку и тут же опять разразилась слезами.

– С такой ногой я никому не нужна, – прорыдала я.

– Не говори глупостей, – отмахнулся Сами. – Ты сегодня чуть не переспала со сногсшибательным красавчиком. Все девчонки с ума сходят по Лорану. В нем есть загадочность.

– Ничего в нем загадочного нет! – фыркнула я. – Просто на него иногда нападает угрюмое настроение. А потом – снова веселый. С ним очень интересно.

– Может, этим ты его и покорила? – вздохнул Сами. – Тем, что не подпала под его чары?

– Нет, это он не подпал под мои, – грустно покачала головой я. – Как было бы здорово: все в тебя влюблены, а ты выбирай кого хочешь!

– Да, – вздохнул Сами. – Замечательно живется красавцам и красавицам. Хотя что об этом говорить… Раз ты сегодня все равно нарядилась, пойдем со мной.

– Куда?

– На репетицию. Тебе понравится.

– Спасибо за подсказку. Теперь я знаю, что мне нужно: репетиция свидания. Хотя нет, погоди, – принялась я болтать какую-то чушь. Все-таки быстро пьянеешь от «Грязного мартини». – Лоран и должен был стать моей репетицией. А потом я завела бы с кем-нибудь настоящие серьезные отношения. Но я все испортила.

– Ну и ладно! – подбодрил меня Сами. – Пустяки.

Он еще раз глянул на себя в зеркало, остался доволен увиденным, накинул серебристый жилет и розовый шарф. К облегающим брюкам самое то.

– О боже… – простонала я.

– Расслабься, дорогая, – бросил Сами. – Никто не подумает, что ты со мной.

Мы с Сами шли по улице, и вдруг он исчез. Интересно, в Париже кто-нибудь проходит всю улицу от начала до конца? Такое впечатление, будто улицы предназначены исключительно для туристов, а местные жители срезают переулками. Мы обогнули наш дом – с удивлением я увидела на заднем дворе заросший сад, – потом перешли через широкую улицу и оказались возле моста Сан-Мишель. Зашли в большое здание. Судя по всему, здесь располагается радиостанция. Потом свернули в боковую дверь и спустились по лестнице. Вахтер мельком глянул на нас поверх свежего номера «Франс суар» и кивнул. Мы вошли в зрительный зал.

Красные бархатные сиденья, толстые стены, мягкие ковровые дорожки и огромная, тускло освещенная сцена. Возле нее стоят человек шесть-семь, двое из них курят. Один вскинул руку в приветственном жесте, Сами бешено замахал в ответ.

– Сегодня Анне не повезло в любви, – объявил собравшимся Сами.

Те сочувственно покивали и отошли, пропуская нас к креслам в переднем ряду.

На сцене, опираясь на трость, стоит нервного вида мужчина с длинными седыми волосами и громко говорит в рацию. Потом он два раза подряд стукнул тростью по сцене, развернулся и крикнул что-то, обращаясь к людям в полутемной ложе над нашими головами. Из динамиков тут же заиграл вальс. Я вздрогнула от неожиданности. Между тем освещение сцены изменилось. Кажется, будто ее озарили миллионы мерцающих свечей. Из кулис начали выходить люди: мужчины слева, женщины справа. На мужчинах камзолы, на женщинах платья с широкими кринолинами. Лица у всех напудрены. Кажется, будто перед нами пришельцы из другой эпохи. Двигаясь безупречно слаженно – по крайней мере, такое впечатление сложилось у меня, – обе группы сошлись, разбились по парам и стали танцевать. Какой восторг – видеть все это вблизи! Пары кружатся и порхают по сцене под музыку, кринолины шелестят, а мужчины поднимают над полом своих миниатюрных партнерш, будто те легки как перышки. Тут музыка заиграла медленнее, но танцоры, наоборот, закружились быстрее, на стремительной скорости исполняя пируэт за пируэтом. Удивительно, как они не врезаются друг в друга?

Я смотрела на них как завороженная.

– Non, non, non, non, non! – Седовласый мужчина снова замолотил тростью об пол. – Нет, это никуда не годится! Начинайте сначала, только теперь как следует!