Шоколадная лавка в Париже

Музыка смолкла. Танцоры выстроились в ряд; по-прежнему они казались мне эфемерными существами из волшебной грезы.

– То, что вы сейчас показали, просто отвратительно! Топтались по сцене, как стадо коров на лугу!

– Потрясающе, – шепнула я Сами.

Тот покачал головой:

– Вообще-то, эти ребята из Национального балета. Весь день репетировали какой-то другой танец и к вечеру, конечно, устали. Ничего не поделаешь, иначе они с голоду помрут. Кстати, это сцена бала из «Богемы».

– Неужели балетным танцорам мало платят? – искренне удивилась я.

Музыка заиграла снова, и они опять заскользили по сцене.

Я восхищаюсь каждым изящным жестом руки, каждым идеально поставленным шагом. Раньше я видела только танцоров в пантомиме, но такой грациозности даже вообразить не могла. Девушки совсем крошечные и похожи на хрупких птичек. Изящная кость просвечивает сквозь кожу. Даже жалко их становится. «А может, в таком деле отсутствие пальцев ног и пригодилось бы», – подумала я, когда они встали на пуанты.

Словно загипнотизированная, я смотрю, как они танцуют, снова и снова повторяя движения. Постепенно я стала замечать крошечные сбои в ритме, нарушающие совершенство танца. Седой мужчина каждый раз разражается яростными воплями. Но танцоры ведут себя как вымуштрованные новобранцы в армии: не огрызаются, не оправдываются, лишь молча исполняют распоряжения.

Наконец перед финалом танца музыка заиграла громче. Даже вахтер, впустивший нас и теперь подметавший у двери, замер, чтобы посмотреть, как они кружатся, летают, парят в волшебной гармонии. Кажется, будто перед тобой не группа из шестнадцати человек, а единый вращающийся круг, все части которого движутся безукоризненно слаженно. Должно быть, с высоты танец выглядит особенно эффектно.

Все зрители чувствуют, сколько гармонии и радости в этом вальсе. Танцоры кружатся все быстрее и быстрее, а музыка между тем замедляется.

Наконец широкие юбки слились воедино, потом мужчины подняли партнерш в воздух и стали передавать друг другу так стремительно, что невозможно уследить, кто где находится. Это же просто великолепно!

Седовласый мужчина дал им завершить танец. Танцоры беззвучно замерли, но уже в следующую секунду исчезли со сцены. Раз – и нет!

Хотя в зале было всего восемь человек, мы все хлопали так, что чуть не отбили ладони. Раскрасневшиеся от удовольствия танцоры вернулись на сцену и поаплодировали друг другу. Сами оказался прав: лучше способа, чтобы отвлечь меня от фиаско с Лораном, не придумаешь.

– А теперь – ужинать! – объявил Сами. – Пойдем в «Критерион». Артисты не обидятся.

Я взглянула на часы. Уже почти полночь, а у меня завтра напряженный день.

– Я пойду домой, – объявила я.

Но тут мое внимание привлекла балерина, снимавшая пуанты. Ее пальцы ног были в крови. Балерина исполнена утонченной красоты, но на ее ступни страшно смотреть: все в каких-то буграх, узлах и шишках. Искривленные пальцы ног тесно жмутся один к другому. Я была не в силах отвести взгляд от ее ног, и вдруг заметила, что балерина тоже на меня смотрит. Я поспешно отвернулась.

– Я все понимаю, – ободряюще улыбнулась девушка. – Видок тот еще, non?

– У самой не лучше, – ответила я и вдруг обрадовалась тому, что у меня есть хоть что-то общее с этими прекрасными эфемерными существами. – Вот, смотрите.

Я показала ей ногу.

На подкладке балеток были видны следы крови.

– Да, – протянула балерина. – А впрочем, кому нужны эти каблуки?

Я улыбнулась ей, она улыбнулась в ответ. Какая же она маленькая: сантиметров сто пятьдесят, не больше!

– Точно, – согласилась я.

Потом подошла к Сами и поцеловала его.

– Приятного вечера, – пожелала я. – И спасибо.

– Не переживай, сhérie, все будет хорошо. – Сами чмокнул меня в щеку.

– Спасибо, – повторила я.

Глава 21

За последующие несколько недель очереди в шоколадную лавку заметно сократились. Я ударилась в панику. Фредерик старался меня успокоить – объяснял, что для августа это нормальное явление: Париж пустеет и большинство магазинов закрывается. Мы и сами в конце месяца сделаем перерыв на две недели. Я понятия не имела, чем себя занять на этих «каникулах». Можно съездить домой, проведать маму с папой. Или пригласить их сюда? Но тогда им придется бронировать отель. Для мамы это будет огромный стресс. А если удастся поговорить с Тьерри? Его держат в больнице уже целую вечность. Похоже, французская система здравоохранения в этом смысле сильно отличается от нашей – можно будет назначить точную дату для приезда Клэр. Чем скорее, тем лучше. Впрочем, ее самочувствие предсказать невозможно: ей то хуже, то лучше. Тут заранее не угадаешь.

Однажды поздно вечером я набрала ее номер:

– Алло.

– Анна!

Я попыталась по голосу определить, как она. Кажется, одышки чуть больше, чем обычно, но ненамного.

– Вы что, бежали к телефону?

– Ха-ха, очень смешно! Ну как, поставила французское произношение?