Шоколадная война

Брат Леон выбрал Брайана Кокрана «добровольным» казначеем шоколадной распродажи. Это означало, что он обвел класс взглядом своих водянистых глаз, остановил его на Брайане, ткнул в него пальцем и — вуаля, как говорит преподаватель французского брат Эме, — Брайан стал казначеем. Эта работа внушала ему отвращение, потому что он жил в страхе перед братом Леоном. Никто никогда не знал, чего от него ждать. Брайан учился в школе последний год, и за прошедшие годы Леон много раз вел у него уроки и руководил внеклассными мероприятиями, но в его присутствии Брайану все равно было не по себе. Учитель был непредсказуем и в то же время все-таки предсказуем, что сбивало Брайана с толку — он никогда не считал себя докой по части психологии. Штука была вот в чем: ты знал, что Леон обязательно выкинет что-нибудь неожиданное — разве это не означает одновременно предсказуемость и непредсказуемость? Он любил устраивать экзамены без предупреждения — и он же мог вдруг превратиться в этакого добрячка, не давать контрольных неделями или дать, а потом выбросить результаты. Или придумать контрольную типа «зачет — незачет» (все знали, как он их обожает), причем составить ее из таких вопросов, которые сразу загоняют тебя в тупик, поскольку допускают чуть ли не миллион возможных ответов. И с указкой он чего только не вытворял, хотя эти фокусы приберегал в основном для новичков. Попробовал бы он изобразить что-нибудь из этой серии с кем-нибудь, скажем, вроде Картера — небось потом здорово пожалел бы! Но ведь не каждый у них в школе Джон Картер, глава Стражей, непревзойденный защитник футбольной команды и президент Боксерского клуба. С какой радостью Брайан Кокран согласился бы стать таким, как Картер, променял бы свои очки на мускулы, а свою математическую сноровку на хороший хук справа!

Кстати, о счете — Брайан Кокран начал заново проверять итоги продажи. Как обычно, наблюдалось расхождение между количеством якобы проданных конфет и реально собранными за них деньгами. Дурная привычка придерживать часть денег до последней минуты была распространена довольно широко. Обычно никто не придавал этому особенного значения: такова уж человеческая природа. Многие ребята, продав конфеты, тратили выручку на какое-нибудь важное свидание или вечеринку, а потом компенсировали недостачу деньгами, полученными на карманные расходы или в качестве платы за почасовую подработку. Но в этом году брат Леон вел себя так, будто каждый доллар был делом жизни и смерти. Брайана он уже вконец замордовал.

Как казначей, Брайан Кокран должен был в конце каждого дня обходить всю школу и записывать данные, которые сообщали ребята: кто сколько коробок продал и сколько сдано денег. Потом Брайан отправлялся в кабинет брата Леона и подводил общий итог, после чего являлся сам брат Леон и проверял отчет Брайана. Просто, казалось бы? Ан нет. Судя по поведению брата Леона в этом году, можно было подумать, что каждый ежедневный отчет — это какое-то грандиозное, эпохальное событие. Брайан еще никогда не видел, чтобы учитель так волновался, так нервничал. Поначалу ему было даже забавно смотреть, как он мается: пот лил с брата Леона градом, словно у него внутри был спрятан специальный насос. Когда Леон входил в кабинет и снимал свой черный пиджак — ему положено было вести уроки в костюме независимо от времени года, — под мышками у него темнели пятна, а пахло от него так, будто он только что отстоял десять раундов на ринге. Он дергался и суетился, перепроверяя цифры Брайана, грыз карандаш, расхаживал туда-сюда по комнате.

А сегодня он озадачил Брайана еще сильней, чем обычно. Леон велел передать во все классы отчет с указанием общего количества проданных конфет — 4582 коробки. Но это не соответствовало истине. Ребята продали ровно 3961 коробку и принесли деньги за 2871 из них. По сравнению с предыдущим годом торговля явно шла с отставанием, и денег было собрано меньше. Брайан не мог понять, зачем Леону фальсифицировать результаты. Он что, думает таким образом подстегнуть народ?

Вздохнув, Брайан еще раз свел в таблицу свои собственные данные — просто для уверенности, чтобы брат Леон не вздумал обвинять его, если что-нибудь не сойдется. У Брайана не было никакого желания ссориться с Леоном — в частности, поэтому он и согласился на роль казначея, даже не пикнув. Леон преподавал в его классе алгебру, и Брайану совсем не хотелось получать дополнительные домашние задания или хватать на экзаменах внезапные необъяснимые двойки.

Еще раз проглядев свои записи, Брайан увидел ноль рядом с именем Джерома Рено. Он усмехнулся. Это был тот самый девятиклассник, который вообще отказался продавать конфеты. Брайан покачал головой. Что за идиотская затея — идти против системы? Мало того, еще и против брата Леона? Паренек, должно быть, свихнулся.

* * *

— Леблан!

— Шесть.

— Маллоран!

— Три.