Шоколадная война

Ключевым словом — вернее, словосочетанием — было «окружающая среда». Как сказал Арчи, оглашая задание: «Весь мир сегодня волнует экология, окружающая среда, наши природные ресурсы. Мы в Тринити тоже должны внести свою лепту в эту деятельность. Вы, ребята, — сказал он, обращаясь к четырнадцати ученикам двенадцатого класса „Б“, где учился и Оби, — проведете нашу экологическую кампанию. Допустим, на уроке истории США у брата Жака — история ведь имеет прямое отношение к окружающей среде, верно? Итак, каждый раз, когда брат Жак будет произносить слова „окружающая среда“, вы будете…» И Арчи обрисовал им задачу.

«А если он обойдется без этих слов?» — спросил кто-то.

Арчи посмотрел на Оби. «Нет-нет, не обойдется. Я уверен, что кто-нибудь — например, Оби — задаст ему вопрос, который заставит его их вспомнить. Правда, Оби?»

Оби кивнул, скрыв свое недовольство. Какого дьявола Арчи до сих пор требует от него участия в выполнении заданий? Он ведь старшеклассник, черт побери. Мало того — он еще и секретарь этих придурочных Стражей. Как же он ненавидит Арчи, этого сукина сына!

Один новенький, переведенный к ним из городской средней школы, спросил: «А что будет, когда брат Жак догадается, что мы его разыгрываем? Когда поймет, что ключевые слова — „окружающая среда“?»

«Тогда он перестанет их повторять, — объяснил Арчи. — В чем и состоит смысл всей нашей затеи. Меня уже давно тошнит от этой идиотской болтовни насчет окружающей среды — так пусть в школе будет хотя бы один учитель, который вычеркнет эти слова из своего лексикона».

Что касается Оби, то его уже давно тошнило от самого Арчи, от латания дырок, которые он за собой оставлял, от оказывания ему разных мелких услуг — вроде помощи в классе номер девятнадцать или придумывания для брата Жака вопросов, на которые тот не мог бы ответить, не употребив при этом слов «окружающая среда». Да от всего! Но он терпел, выжидая, когда Арчи перегнет палку, когда он ошибется. В конце концов, черного ящика еще никто не отменял. Пока удача по-прежнему улыбается Арчи, но кто знает, что произойдет, когда она ему изменит?

— В любой полемике об окружающей среде…

Ну вот, опять, с отвращением подумал Оби, будто со стороны наблюдая за тем, как он сам скачет и дрыгается, словно последний псих, ненавидя при этом каждую секунду их дурацкого представления. Он чувствовал, что его силы уже на исходе.

В течение следующих пятнадцати минут брат Жак употребил слова «окружающая среда» еще пять раз. Оби и остальные ребята совсем вымотались от постоянного вскакивания и дерготни — они не успевали отдышаться, и к тому же у них начинали болеть ноги.

Когда брат Жак произнес «окружающая среда» в шестой раз и утомленные ученики кое-как выкарабкались из-за парт, чтобы исполнить очередной танец, Оби заметил, как по губам учителя скользнула едва различимая улыбка. И тут же понял, в чем дело. Эта сволочь Арчи, очевидно, сообщил брату Жаку — не сам, конечно, а через кого-то другого, — что здесь происходит. И учитель повернул ситуацию в свою пользу. Теперь он был главным и заставлял ребят прыгать, рассчитывая уморить их по-настоящему.

Когда они выходили из класса, у стены в коридоре стоял Арчи с торжествующей ухмылкой на лице. Остальные так и не поняли, что произошло. Но Оби понял. Он бросил на Арчи испепеляющий взгляд, но тот и ухом не повел. Он по-прежнему усмехался своей дурацкой усмешкой.

Униженный и уязвленный, Оби зашагал прочь. Ну ладно, сволочь, подумал он. Ты за это еще поплатишься.

Глава двадцать первая

После школы Кевин Шартье обошел семь домов и не продал ни одной коробки. Миссис Коннорс — та, что жила рядом с химчисткой, — предложила ему заглянуть к ней снова в конце месяца, когда она получит пособие, но у Кевина не хватило духу сказать ей, что тогда, наверное, будет уже поздно. А по дороге домой за ним еще погнался пес — и не сразу отстал. Это был один из тех зверских псов, которые, если верить старым телефильмам, помогали нацистам ловить пленников, сбежавших из концлагеря. Дома измученный Кевин позвонил своему лучшему другу Дэнни Арканджело.

— Как успехи? — спросил он, старательно игнорируя мать, которая стояла возле аппарата и издавала какие-то звуки, явно адресуясь к нему. Кевин давно научился обращать все ее речи в бессмыслицу. Сколько бы она теперь ни говорила, хоть до умопомрачения, ее слова достигали ушей Кевина уже лишенные всякого смысла. Очень полезный прием.

— Хреново, — прогундосил Дэнни. Он всегда говорил так, будто ему надо было высморкаться. — Одну коробку загнал — своей тетке.

— Это у которой диабет?