Шоколадник (ЛП)

Там хорошо и тепло. Такое же ощущение, как представляет Райан, которое он может почувствовать в одной из вкусняшек его мамы, если он погрузит голову в миску, но если десерт будет горячим и острым, а не прохладным и сладким. Он глубже погружается лицом в спутанную влажную темноту мужского живота, держа рот открытым, чтобы проглотить столько восхитительного шоколада, сколько сможет. Он не может дышать, но он не уверен, нужно ли ему больше, поэтому он вгрызается во что-то мягкое и пытается его высосать, делая глоток за глотком аппетитной жижи.

Он пробует шоколад.

Он плавает в шоколаде.

Это — вонючий, склизкий, жевательный шоколад.

С головой, окружённой шлёпанием и взбалтыванием живота толстяка, Райан хочет бóльшего. Он извивается плечами и грудью, плывёт глубже, пока не запихивает внутрь всё своё тело. Он сгибает колени и прижимает их к животу, затем просовывает голову сквозь сеть колющих костей и тёплых влажных кусков, пока не натыкается на преграду. Высовывая задницу из раны, в которую он протиснул себя, Райан достаёт голову вперёд.

Воздух спальни дует вокруг него, когда он выглядывает из разорванной груди мёртвого мужчины, упиваясь собственной силой и захватывающим ароматом лучшего вкуса в мире.

Он собирается позвать своего папу, чтобы тот пришёл и попробовал с ним шоколада, но потом он видит, что к ним присоединился кто-то ещё.

Сияющая улыбка расплывается по забрызганному лицу Райана.

— Дядя Креб!

НОМЕР ДВА, НОМЕР ДВА

— Пошли, — говорит Хейли, усевшись на кровати, но стремясь покинуть Дом Грязи.

— Дай мне минутку, — говорит Дэймон, сидя на полу в противоположной стороне грязной спальни. — Моя голова кружится.

— Я дам тебе минутку, когда мы выйдем на улицу, — говорит Хейли.

Она в полном режиме адреналина, её мысли витают в воздухе.

Им нужно выйти на улицу и поехать в полицейский участок. По дороге она позвонит родителям, потому что ей будет приятно услышать голос мамы. Она представляет, как её отец обеспокоен тем, что не знает, где она. Бедный парень, что вырос в таком месте.

Может, он всё это время скрывал правду, чтобы защитить её?

— Хорошо, я готов, — говорит Дэймон, поднимаясь на ноги и стряхивая куртку.

Он выглядит потрясённым, и под его ртом всё ещё остаются ошмётки шоколадной рвоты Иви.

Хейли сглатывает в надежде, что это успокоит её желудок, но надоедливый воздух Дома Грязи проникает в её лёгкие, и её рвёт от воспоминаний о хаотичных брызгах экскрементов у двери, извергшихся из треснувшего черепа Иви.

Дэймон делает шаг, слегка пошатывается, затем поправляется.

— Ого, — говорит он смущённо.

— Я знаю — я тоже это чувствую. Это безумие, — она берётся за живот и сходит с кровати, пересекая усыпанный мусором пол к нему. — Если нужно, положись на меня, — говорит она и обнимает его за талию.

Дэймон улыбается. Пятна засохшей блевотины Иви падают с его подбородка. Когда она ведёт его к двери, он говорит:

— Определённо, самое странное первое свидание.

— Думаю, мы можем смело согласиться с тем, что это не свидание, — говорит Хейли. — Первое свидание не должно сопровождаться дерьмом.

Дэймон перелезает через кровать, Хейли следует за ним. Он использует нижнюю часть разбитой пополам двери, чтобы сметать с их пути куски дерьма. Они выходят из комнаты и смотрят вниз по лестнице.

Иви, или, по крайней мере, скопление комков плоти и фекалий, в которые она превратилась, лежит в путанице под ними на площадке. Её череп без кожи, наполовину погружённый в чёрные экскременты, выглядит так, будто смеётся, а из макушки вышло губчатое розовое содержимое. Среди груды испражнений Хейли может увидеть оторванную в локте руку, содранную бедренную кость и туловище, всё ещё одетое в её зелёную армейскую куртку. Как будто её плоть выскользнула с её скелета и растаяла.

— Я не знаю, чего я ожидал, но… — начинает Дэймон.

— Мы поговорим об этом в машине, — говорит Хейли и спускается по лестнице.

Внизу она держится за перила и обходит грязные останки Иви. Кровь и человеческие отходы скопились на площадке, просачиваясь сквозь балки перил и стекая на этаж ниже. Невозможно не наступить на неё, когда она проходит, поэтому она идёт на цыпочках по самым мелким частям.

Дэймон пробирается сквозь дерьмо со звуком вылетающих из грязи ботинок.

Хейли поворачивается.

У него любопытное выражение лица, брови приподняты, как будто он загипнотизирован. Его начищенный ботинок застрял в центре куртки Иви.

— Что ты делаешь? — спрашивает Хейли.

— Я не понимаю, что с ней случилось, — он ногой распахивает её куртку, обнажая окровавленные рёбра. — В один момент с ней было всё в порядке, а в следующий раз она разваливалась. Она стала монстром.

— Дэймон, нам нужно идти, — говорит Хейли.

Он приседает и касается грязной груди Иви.

— Это не имеет никакого смысла. Что с ней случилось? — он становится на колени, погружая свои голени в болото Иви.

В ужасе Хейли делает шаг назад.

— Дэймон, перестань.

Глаза Дэймона кружатся.

— Это так грустно, — говорит он и погружает левую руку в измельчённый мозг Иви. Он смыкает пальцы и немного отрывает. — Так грустно.