Шоколадник (ЛП)

Резкий стаккато ветра дует из её нижних областей, и она падает, опускаясь на перила. Между её ягодицами появляется что-то грязно-белое, на волне ректальной крови, которая заливает стену позади неё. С ужасным трескучим звуком её анус разрывается, как будто он сделан из бумаги, и весь её таз вырывается из него, всё ещё прикрепленный к бедренным костям и позвоночнику.

Соскользнув с перил и опустившись на четвереньки, она уставилась на мальчика, выражение её лица сменилось с дискомфорта на широко раскрытые глаза удовольствия.

— Он хочет, чтобы ты позвал его, сынок. Он хочет, чтобы ты позва-а-ал его-о-о…

Она плюхается боком на пол, и её ноги подгибаются к животу. Часть изогнутого позвоночника выходит из её ягодиц, за ним следует половина длины одной бедренной кости, затем другой. Она дрожит и корчится, выделяя собственный скелет.

Мальчик не может отвернуться, даже когда она анально рождает вывернутый живот. Её грудная клетка сжимается, и её груди опускаются к её бёдрам. Они выходят из её задницы в виде мешочков жира, приклеенных к листу выпавшей кожи. Раздавленный ксилофон её грудной клетки следует за ними, ударяясь об пол с глухим стуком.

Теперь, когда её голова находится среди сморщенных рубцов её брюшных органов, всего в нескольких дюймах над кровавой сеткой её лобковых волос, её глаза медленно двигаются, чтобы встретиться с глазами Джеймса. Измождённым бульканьем она предупреждает:

— Не… бросай… свою семью.

Примерно пинта наполненного дерьмом кровавого фонтана выходит из её заднего прохода, уступая место узловатым костям шеи. Наконец, она проводит весь свой череп подбородком вперёд через собственный сфинктер, который, тем не менее, остаётся связанным с её трупом. То, что осталось от неё, похоже на вывернутую наизнанку свинью: две голые розовые ноги и стёртая задница, тянущаяся за пропитанными кровью кусками её испорченной анатомии.

Это последний взгляд маленького мальчика на свою мать, который вскоре будет подавлен, но навсегда останется в его памяти.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ

Табби и остальные сидят в гостиной, пока Джеймс заканчивает свой рассказ. Он поведал им всю историю той ужасной ночи, вплоть до смерти матери.

Мистер и миссис Холден вместе на диване. Гигантская злоумышленница Изабелла выпрямилась в кресле, а Джеймс и Табби сидят рядом друг с другом на стульях с прямыми спинками, которые они вытащили из обеденного стола. Райан — вонючий неподвижный груз на коленях Табби. Табби хочет погладить дрожащее плечо Джеймса, но одной рукой она держит Райана на месте, а другой сжимает небольшой тесак.

Джеймс не рыдает; судя по оскалившимся зубам, воспоминания взбесили его. Она оттягивает руку и кладет её на бедро Райана, говоря себе, что холодная кожа её сына — не очень хороший знак.