Шоколадник (ЛП)

Райан смотрит на гнилой интерьер дома, как будто смотрит на дворец. Табби продолжает гладить его спину, её глаза остекленели, поскольку она, кажется, всё глубже погружается в себя. Это не та Табби, которую Джеймс знает и любит, но, возможно, как и он, она уже потеряла надежду. Единственная разница между ними в том, что Джеймсу пришлось готовиться всю свою жизнь, и теперь, когда его день расплаты настал, это почти болезненное облегчение.

Джеймс слушает, поднимаясь по лестнице, убеждая себя, что слышимые им шлепки — это не тот случай, когда история повторяется.

Он представляет, как Креб говорит:

«Приходи посмотреть, дорогой брат… Посмотри, что получает твоя дочь…»

Джеймс съёживается от воспоминаний о Кребе и его матери.

Наверху лежит насыпь экскрементов, смутно напоминающая человеческое существо. Ни Джеймс, ни Табби не комментируют увиденное.

Ритмические шумы становятся громче, когда они достигают нижней части второго пролёта лестницы, и сопровождаются сильным зловонием. Джеймс с любопытством отмечает, что он не упирается и не кривит губы от вони.

— Что это? — спрашивает Табби, наконец заговорив.

— Шоколад, — говорит Райан с чувством благоговения.

— Кто там наверху? — Джеймс зовёт.

Шлепки прекращаются.

Что-то скользит по полу, перемещая фрагменты мусора при движении. Раздаются звуки пружин, а затем наверху ступенек появляется тёмная фигура.

По сравнению с измученным телосложением этого стража худощавость Креба выглядит как телосложение бодибилдера. Его голова представляет собой жёлтый скользкий череп. Его безгубый рот пускает слюни тонкой коричневой струйкой по пенистым рёбрам, а его руки лишены жира, но покрыты пятнами на желтушной, как бумага, коже. Он тянется к перилам судорожным рывком, и когда он делает ещё один шаг, его костлявая ступня слипается при приземлении.

Это не Хейли, и, несмотря на тревожное видение, Джеймс почти вздыхает с облегчением.

От почти скелетной фигуры отражается луч света.

На запястье у него серебряная цепочка.

Перед этим неожиданным зрелищем Джеймс встаёт неподвижно. Он задаётся вопросом, возможно ли то, что он теперь подозревает? И он представляет, как его ужасный брат копает старую могилу, хихикая, пока работает. Бейсбольная бита, которой он был готов орудовать, с грохотом упала на пол. Он задыхается от шока ужасного видения, и единственное слово слетает с его рта.

— Папа…

Почти мумифицированное тело его отца делает шаг вниз. Его горло свистит, когда он говорит:

— Ты пришёл за шоколадом для маленькой Хейли?

Джеймс наблюдает, как призрак спускается по лестнице, и чувствует тошнотворную благодарность, когда Табби передаёт ему Райана, берёт бейсбольную биту и поднимается. Он отворачивается, но слышит каждый удар, каждый из которых происходит со звуком упавшего глиняного горшка. Нет ни криков протеста, ни заметной борьбы; всего лишь серия сухих ударов, когда Табби измельчает его отца в ломкие кусочки, которые стучат и звенят о доски.

Отец Джеймса пыльно хрустит под ботинками, когда они поднимаются в старую спальню Креба.

Дверь разбита пополам, но отдельные верхний и нижний сегменты остались прикрепленными к своим петлям. Кровать Креба, теперь запятнанная временем и древними следами экскрементов, была сдвинута к дверному косяку, чтобы заблокировать вход. За ним запах — источник закупорки лёгких.

Куча экскрементов, такая огромная, что её можно назвать айсбергом из дерьма, заполняет комнату, а в её центре, высунув голову из пика, находится Хейли. Её лицо чистое, но остальная часть её тела полностью погружена в дерьмо, поддерживая её.

Куча мерцает.

— Хейли! — Табби плачет.

Их дочь открывает глаза. Она кашляет от едкого запаха, когда пытается пошевелиться, но не может сдвинуться.

— Не двигайся, — говорит Джеймс, всё ещё восхищаясь своей новообретённой способностью противостоять ядовитому запаху.

— Папа, мама? Как… — Хейли замолкает, затем спрашивает: — Почему Рукиан связан?

— Всё в порядке, Хейли, — говорит Джеймс. — Только не допускай, чтобы хоть капля из этого попала тебе в рот. Я не могу и тебя потерять.

— Как мы собираемся её вытащить? — спрашивает Табби глухим голосом.

Джеймс вздыхает.

— Мы должны попасть внутрь и вместе вытянуть её.

Он встречает взгляд Табби, и между ними происходит безмолвное общение. К настоящему времени они оба знают об опасности — они наблюдали, как личность их сына исчезает, а части его кожи распадаются на продукты жизнедеятельности. Никаких кивков, никаких слов. Табби просто усаживает Райана на край кровати, всё ещё удерживаемого бельевой верёвкой, а родители перелезают через матрас и начинают забираться в кучу дерьма.

— Я хочу немного! Дайте мне немного! — говорит Райан, покачиваясь и извиваясь.

Несмотря на огромную силу, которую он имел в доме, когда он зарылся в тело Маклоу, его сила ослабевает по мере того, как его тело разрушается.