Шоколадница

– Надо подумать о том, чем тебя кормить. Видимо есть какие-то диеты. А может быть, мы просто, путём проб и ошибок, выясним, что же способно задержаться в твоём желудке. Ну, и , наконец, надо понять что же нам делать дальше.

– Не знаю. Просто понятия не имею.

– Ты закончила первый курс?

– Да.

– Может стоит взять академический отпуск? На год. Сегодня пятница. На субботу и воскресенье я хочу поехать в Шемаху. У меня там дом и мастерская. Если захочешь, можем съездить вместе. А в понедельник я мог бы сходить с тобой в университет.

Сказать-то я сказал, но не подумал, что моя дурацкая борода и вечно помятые джинсы, будут выглядеть в среде университетской профессуры не совсем презентабельно. С этим что-то надо было придумать. Тут я вспомнил про старого друга моего отца, работающего в университете. Нашёл его координаты. Созвонился. Он замучил меня своими вопросами о том, как поживает мой отец, что нового у меня и т.д. Я всё вытерпел. Пытался отвечать. Нашёл паузу в его сладких изъявлениях того, как же он уважает нашу семью и моего отца, и объяснил цель своего звонка. Он пообещал в понедельник с утра забрать Мирру прямо из дома и помочь ей в решении всех её вопросах. Мне стало чуть легче. Оставалось только заставить Мирру что-то съесть и увезти её на эти выходные в горы.

Ночью мне снилась бабушка. Она гладила меня по голове и приговаривала:

– Какой же ты дурачок у меня. Но такой хороший дурачок. Не бойся ничего. Всё у тебя получится.

– Перестань гладить меня по голове. Я уже не маленький мальчик. Я взрослый мужчина. Не надо меня жалеть.

– Кто знает.

Этот сон меня успокоил. Наполнил какой-то уверенностью в том, что всё делаю правильно. Утром же, почему-то, я чувствовал себя предельно собранным. Как человек, который принял какое-то очень важное решение и уже пойдёт до конца в своём желании осуществить его. Но вся проблема заключалась в том, что я плохо себе представлял то, что же я решил.

В то дальнее, шемахинское село мы ехали очень весело. У меня в машине был абсолютно дурацкий музыкальный микс, включающий в себя народные песни, немецкую группу «Рамштайн», российский «Сплин», раннего Магомаева…Мирра во всё горло подпевала любым мелодиям. Дурачилась всю дорогу. На въезде в Шемаху нам удалось очень вкусно поесть. Да ещё взять с собой еду на ужин.

– Ты же понимаешь, что нам будет очень сложно, если мы останемся в городе. Будем жить в деревне. Я буду работать, как-нибудь прокормимся. Родишь ребёнка. Будем его воспитывать. Поженимся, чтобы у мальчика была настоящая семья.

– Как поженимся?

– А у нас разве есть выход?

В Шемахе у меня была замечательная летняя мастерская. А ещё сад. И фантастический вид на окрестные горы. Домик мой располагался на отшибе. Когда-то он принадлежал моему деду. И этим предопределялось то, что все жители этой деревни считали меня родным и близким человеком. Словом, мне здесь всегда были рады. Да и мне самому было предельно комфортно в этом месте.

Когда я вошёл со своей предполагаемой будущей женой в мастерскую, то подумал, что она испугается такого нагромождения холстов, накопившегося слоя пыли, песка и всего того, что является нормой для холостяцкого жилья. Тем более жилья художника. Но, к моему удивлению, она лишь спросила, где можно набрать воды и взять швабру.

– Подожди, успеешь. Сначала надо поехать за продуктами.

А дальше началась сказка. Ведь обычно, приезжая в мастерскую, я просто работал. Ничего не замечал, даже если рисовал на природе. В этот раз, эти два дня были наполнены прекрасными пейзажами окружающих мест, горным воздухом, вкусной едой и ещё множеством мелочей, просто доставляющих удовольствие. Ну ещё и нашим общением. Мирра много рассказывала о своём детстве. Когда она сообщила мне, что её отец, хоть и родился в Баку, но родом из Шемахи, я, в шутку и всерьёз, начал называть её «шемаханской царицей». На мои шуточки, начинающиеся со слов:

– да, шемаханская царица,

– как изволите, шемаханская царица,

– всё исключительно для вас, шемаханская царица,

Она отвечала звонким смехом. Отшучивалась.

– Я не могу быть шемаханской царицей. Она была красива, умна, коварна. А я же просто дурочка.

      Как же я был доволен тем, что Мирра, наконец, стала выходить из своей жуткой депрессии. Прежде всего меня, конечно же, радовало то, что она, наконец-то, стала нормально есть. Токсикоз прошёл. Мы много ходили пешком. И каждая мелочь вокруг нас вызывала у неё неподдельный интерес. Не сговариваясь, мы не затрагивали какие-то темы, связанные с беременностью и её горе-любовником. Да, и вообще, мы не говорили о том, о чём в, действительности, не переставали думать. Мы просто дурачились, гуляли по горам, восторгались тем, как же здесь красиво. Радовались, увидев зайца, удирающего от нас. Ели пожаренную на углях кукурузные початки. Или пробовали свежий сыр с горячим хлебом на пороге дома нашей соседки. Словом, два дня пролетели как один миг. Надо было возвращаться в город.

* * *