Шоколадные деньги

– Ты собираешься снова с ним встретиться? – спрашивает Холли.

– Конечно, – отвечает Мередит, давя выкуренную до половины сигарету.

– Он же здесь учится. Живет в Уэнтинтоне, в общежитии рядом с нашим, – вставляет Джесс, давая понять нам с Холли, что она в курсе событий. Или, возможно, в ее обязанности входит поддерживать разговор, когда Мередит занята другими вещами, например убиранием набора для курения в коробку с котенком из-под ланча.

– Учится в Кардиссе? – переспрашивает Холли. А ведь Джесс уже сказала.

– Вот именно! – отзывается, перехватывая инициативу, Мередит.

– Твой Кейп? – переспрашивает Холли, чтобы удостовериться, что все верно поняла.

– Да. Просто не дай ему знать, что я показывала тебе его стихи. Он придет в ужас.

Мередит и Джесс смеются.

– Ты уже его видела? – Холли хватается за эту драму, как за веревку горнолыжного подъемника, который вознесет ее в ближний круг Мередит.

– Не-а, – тянет Мередит.

Она забирает конверт у меня и стихотворение Кейпа у Холли и возвращает их в верхний ящик стола.

– То есть, ну правда, нельзя же позволить, чтобы он и дальше посылал мне стихи, это слишком неловко. Но, возможно, я смогу трахнуть его в душе.

– В душе? – растерянно переспрашивает Холли.

Пусть Мередит и произносит с легкостью слово «трахать», я более или менее уверена, что она еще девственница. Что-то есть в том, как тесно завязан пояс на халате, и в совершенстве ее белой постели.

– Я никогда раньше не занималась сексом в душе, – продолжает Мередит. – Просто думается, это будет круто. Одно из самых больших преимуществ жизни в этом доме – что дверь ванной запирается. Знаю, Кейп будет вне себя, но он все равно согласится. А еще у меня отличный загар.

Я испытываю большое искушение сказать Мередит, что секс в душе лучше в теории, чем на практике. Бэбс мне объяснила, что, учитывая размер доступного пространства, единственная позиция, при которой что-то получится, когда женщина наклоняется и дает войти в себя сзади. В итоге приходится пялиться на мыло и кондиционер. Кончить в такой позе почти невозможно, и довольно скоро начинаешь хотеть, чтобы он прекратил елозить, – слишком неудобно так стоять.

Но я только говорю:

– Под струей воды довольно сложно надеть презерватив. Позаботься о том, чтобы Кейп надел заранее. А еще неплохо бы сначала сделать ему минет, чтобы он не кончил раньше времени.

Мередит даже дар речи теряет, так ее ошеломляют мои советы. Потом она хлопает меня по коленке, почти благодарная за информацию.

– Спасибо, Беттина. Я дам тебе полный отчет.

Теперь Холли в восторге и смущена разом. Может ли она дружить с Мередит и мной, девочками, которые, судя по всему, в самом деле трогали мужской член? Я более или менее уверена, она считала, что разговор пойдет про уроки. Или, может, про других девчонок в кампусе.

Мередит отсылает нас, точно она психотерапевт и время нашего сеанса истекло.

– Мне пора одеваться к обеду. А вам двоим еще, наверное, надо распаковать вещи.

Она подхватывает с полу голубое с белым полотенце и бросает его на кровать. Уходя, я замечаю прислоненную к стене у двери клюшку для хоккея на траве. Уверена, Мередит сбивается со своих загорелых ног, размахивая клюшкой, чтобы привести Кардисс к победе, и все равно в клюшке есть что-то угрожающее, точно это оружие.

Уже почти шесть, время обеда.

Когда мы возвращаемся к себе в комнату, Холли снимает свою кардисскую фуфайку и аккуратно убирает в шкаф. Она достает белую рубашку, над левой грудью вышит на ней крошечный розовый цветочек: вероятно, из Gap, но все же более женственная, чем фуфайка. Теперь она Старается Соответствовать.

– Какая красивая рубашка, Холли, – говорю я.

Она разглаживает ее на себе, так как рубашка помялась в дороге.

– Спасибо, Беттина. Могу как-нибудь одолжить. – Потом продолжает: – Как, по-твоему, Беттина, тут большинство девочек, как Мередит? То есть она такая богатая и у нее так много всего, а я только одного мальчика поцеловала.

– С чего ты взяла, что она богатая? – спрашиваю я, недоумевая, как Холли пришла к такому выводу. Ну да, у родителей Мередит кое-какие деньги имеются, но сущие пустяки в сравнении с тем, что есть у Бэбс.

– Для начала халат.

– У тебя тоже есть халат, Холли.

– Но там ее инициалы.

– Холли! Халат – это просто полотенце с поясом. Если бы ты очень захотела, ты и на свой могла бы монограмму заказать.

– Но у меня даже нет второго имени. А у Мередит есть одно для важных случаев и одно на будний день.

– Ты правда хотела бы, чтобы тебя звали Кингсли?

– Ну… нет.

Мы обе смеемся.

– Беттина?

– Да?

– Почему ты куришь?

«Потому что это единственное, что у меня общего с матерью, и потому что так я чувствую себя не такой одинокой». Но я предпочитаю второй по правдивости ответ:

– Потому что всегда отставала в спорте, а курение помогает не набирать вес. Моя мать ненавидит толстых людей.

Тут я вдруг вспоминаю, что мать Холли тоже не худышка, и жалею о своих словах. Но Холли их как будто не заметила.

– Ты по ней скучаешь? А по своему папе? По-моему, ты такая храбрая, что приехала одна.