Шоколадные деньги

Я взбиваю две подушки и накрываю их одеялом, чтобы моя кровать выглядела так, будто в ней кто-то спит, – на случай, если Дидс изменит своим привычкам и зайдет нас проведать. Многие ученики тайком сбегают из общежитий в ночь перед танцами – полные предвкушений и необходимости выпустить пар.

Кампус сияет фонарями, так что дорожку разглядеть нетрудно. Пять минут до полуночи. Я ускоряю шаг и к общежитию Кейпа подхожу ровно в полночь. Я тихонько стучу во входную дверь, и, конечно же, он мне открывает.

Я несколько обескуражена, что на Кейпе пижама: фланелевые штаны в красную клетку и белая футболка. Точно он только выбрался из постели. Теперь мое платье и лодочки выглядят нелепо. Как всегда, я слишком стараюсь. Слава богу, Бэбс вбила мне, что колготки – это решительно средний класс и что никогда не следует их надевать, разве только на самые официальные церемонии. Когда я снимаю лодочки и цепляю их за каблуки пальцами левой руки, то оказываюсь босиком, как Кейп. Не хочу цокать по ступенькам лестницы в его комнату.

Когда мы переступаем порог, Кейп говорит:

– Ты выглядишь красавицей, Беттина.

Он тянется поцеловать меня – мягко и нежно, как у лодочного сарая, но я отстраняюсь.

– Это не из мести Мередит?

– Конечно нет, – говорит он, точно я из ума выжила, раз спрашиваю такое.

А вот я вдруг далеко не уверена. Возможно, он все еще девственник и хочет заняться сексом перед танцами, чтобы не опростоволоситься перед Мередит.

Внезапно происходящее вызывает у меня ярость. Но чего я ожидала? Пиджак и корзинку для пикника ради полночной трапезы?

– Ты правда хочешь, чтобы я тут была? – В моем голосе определенно слышится стервозность.

– Конечно, – неуверенно отвечает он. Все идет не так, как он планировал.

– Докажи.

– Как? – спрашивает он. – Что сможет тебя убедить?

Я сама не знаю. Потом я вижу у шкафа его мокасины с монетками. Мне приходит в голову последний, самый страшный тест.

– Отдай мне свои пенни, – бросаю я ему вызов.

– Что? – удивленно переспрашивает он, недоумевая, зачем мне его мелочь.

– Те, что у тебя в мокасинах.

– Я не могу.

– Почему?

– Это моего отца. Я никогда не доставал их из обуви.

– А показать хотя бы можешь? – спрашиваю я равнодушно, словно уже потеряла к ним интерес. Однако я знаю, что без них я из его комнаты не уйду.

Кейп несколько минут возится с мокасинами, но все-таки достает монетки. Он возвращается с ними к кровати, где я сижу в моем черном коротком платье. Протягивает их мне. Это действительно те самые коллекционные монетки 1909 года. Я сжимаю их в кулаке так, как мне хотелось сделать каждый раз, когда я видела, что Мак носит их в мокасинах.

– Я их принесу тебе в следующий раз, когда мы увидимся, – решительно говорю я.

– А тебе не кажется, что и ты тогда должна мне дать что-то равноценное?

Думаю, он ожидает, что у меня нет ничего такого, что с ними сравнилось бы, что он выиграл в этой игре и что я буду вынуждена отдать монетки. Я провожу пальцами по медали отца на цепочке, ее не видно, она висит у меня между грудей. Потянув за цепочку, я вытаскиваю медаль, расстегиваю застежку и протягиваю серебряную штуковину Кейпу.

– Что это?

– Это принадлежало моему отцу. Моя мать дала ее мне пару лет назад. Как тебе известно, я не знаю, кто мой отец. Моя мать отказывается мне говорить.

– Почему бы тебе самой не узнать?

– Как?

– Вот смотри, прямо тут, на медали. Это девиз на латыни, в переводе будет: «Верой и мужеством», а грифон – символ школы Райдер. Мы играем с их командой в сквош.

Я понятия не имела, что Кейп так силен в латыни. Райдер – маленький гуманитарный колледж одного уровня с Гроутоном. Значит, мой отец был не только одаренным, но и из состоятельной семьи. Не швейцар в здании, где расположен наш пентхаус (такой вариант мне тоже приходил в голову).

– Ты могла бы позвонить туда и попросить посмотреть, кто в том году получил премию за сочинение на латыни. Так и узнаешь.

У меня было много надежд на эту ночь, но я и вообразить не могла, что Кейп подбросит мне идею, как найти отца. И как просто это будет сделать.

– Честный обмен? – спрашиваю я Кейпа.

Он говорит, мол, да, при условии, что я ни при каких обстоятельствах не потеряю монетки. Их надо вернуть любой ценой.

– Конечно, медаль тоже, – говорю я.

Но теперь, когда Кейп расшифровал надпись, медаль не имеет для меня ценности. Просто любопытная побрякушка.

После этого обмена я наконец верю, что для Кейпа все серьезно. Он правда хочет, чтобы я была тут. Он готов отдать пенни – во всяком случае на время – за пару часов со мной. Он забирает их у меня и кладет вместе с медалью на старый дорожный сундук, который служит ему прикроватной тумбочкой. Возвращается к кровати и садится рядом со мной. Он тянется меня поцеловать, на сей раз настойчивей. Опять гладит мои короткие волосы. Потом отстраняется и берет мое лицо в ладони. После минутного созерцания он очень тихо произносит:

– Меня так чертовски к тебе тянет, Беттина.