Шоковая терапия

– Не знаю… – проговорил Лицкявичус задумчиво. – Что-то одно с другим совсем не сходится! Похоже, без Карпухина нам не обойтись.

– А я еще самого интересного вам не сказал, – снова заговорил Кадреску. – Вы, наверное, не заметили, а я вот почитал ежедневник Рубина.

– Нашел что-то?

– Не то чтобы… Гораздо интереснее то, чего я там не нашел: в нем вырваны страницы!

– В самом деле?!

– Во-первых, самая последняя, где должно было быть рабочее расписание на день его гибели. Кроме того, отсутствуют и некоторые другие. Можно предположить, что Розбаш вырвал их по какой-то одной, только ему ведомой причине.

– Очень интересно! – пробормотал Лицкявичус. – Зачем вырывать листы, но хранить у себя улику – не проще ли ее просто уничтожить, если в ежедневнике содержалась информация, способная навредить Розбашу?

– Бог его знает, – пожал плечами Леонид. – Вы послали меня в «Сосновый рай» собирать информацию, и я свое дело делаю. А выводы за вами!

* * *

Может, конечно, обычный спальный вагон и не сравнится с вагоном «Александра Невского», но ведь от компании зависит так много! Наскоро разобрав необходимые вещи, я сказала:

– Интересно, кого к нам подселят? Хорошо бы кого-нибудь поспокойнее – я так устала!

– Жаль, – сказал Олег, – а я надеялся на второй медовый месяц…

– Ты в уме, Шилов?! Нас же будет четверо!

– Ошибаешься, – ответил он. – Только трое – ты, я, и…

– И?..

– И шампанское! – сказал он, извлекая из спортивной сумки две бутылки «Моет Шандон». Я распахнула глаза и восхищенно посмотрела на мужа.

– Господи, Шилов! Выкупил все купе, притащил вино… Ты полон сюрпризов!

– Стараюсь, – ухмыльнулся он. – А то вдруг тебе станет со мной скучно?

– Никогда! – воскликнула я и обвила его шею руками.

– Так я получу свой медовый месяц? Или хотя бы ночь?

– Ночь африканской страсти гарантирую! Разливай!

Самое ужасное, что можно себе представить, – это шампанское в пластиковых стаканчиках, – особенно такое, как «Моет Шандон», однако сегодня Олег превзошел самого себя, вытащив из той же сумки два бокала, пакет с мандаринами, бананы, фрукты в шоколаде и виноград.

– Все, что ты любишь, – сказал Олег.

– Я люблю тебя! – улыбнулась я и потерлась щекой о его плечо. – В последнее время мы мало разговаривали, но это не потому, что я не хотела…

– Давай забудем об этом, хотя бы на сегодня, – перебил Шилов. – Сегодняшний вечер – только наш, и я не хочу слышать ни про ОМР, ни про больницу… ни про Лицкявичуса.

– Договорились! – легко согласилась я, отпивая шампанское и щурясь от удовольствия, когда пузырьки, лопаясь, попадали мне в нос. В мире нет напитка, к которому я относилась бы так же трепетно, как к шампанскому. Разумеется, я имею в виду настоящее шампанское, а не газированное вино, называемое этим высоким именем, от которого сворачивает желудок, а во рту остается стойкий привкус сивушных масел. Возможно, это снобизм, но я не люблю обижать свой желудок, поэтому придерживаюсь принципа: лучше голодать, чем есть что попало. И пить – тоже.

За окном быстро темнело, загорались огни на перроне. Сентябрь близился к концу, и природа постепенно готовилась к мраку и холодам. Вот за что я не люблю Питер: осень, зима и часть весны там проходят во мгле и мороси, а я, имея южные корни, с трудном переношу этот климат.

Поезд тронулся, а я все смотрела в окно, попивая шампанское.

Шилов сел рядом и обнял меня за плечи.

– Тебе хорошо? – спросил он, и я поняла, что мой ответ для него невероятно важен.

– Мне, наверное, еще никогда не было так хорошо! – честно сказала я. – Нам нужно почаще сбегать из города… Может, съездим в Выборг? Или в Новгород?

– Тебе стоит только сказать, – улыбнулся Олег. – Это ведь ты у нас всегда занята!

И я снова почувствовала себя виноватой. Терпеть этого не могу – и надо же было Шилову испортить такой чудный момент!

* * *

– Ну, как ты? – спросил Андрей, пропуская Антонину в квартиру.

– Ничего, Андрюш, спасибо, – ответила она. – Знаешь, хотела тебе сказать: у тебя замечательная группа! Такое впечатление, что вы понимаете друг друга с полуслова.

– Уверяю тебя, это не так. Мы постоянно цапаемся, но в присутствии посторонних стараемся вести себя прилично.

– Посторонние – это я?

– Прости, я не имел в виду…

– Да ладно, Андрей, что уж там! На самом деле я ведь по делу пришла. Это касается ежедневника Гены.

– Ты что-то обнаружила?

– Не знаю, важно ли это…

– Важным может оказаться что угодно, – прервал ее Андрей. – Леонид сказал, что часть листов вырвана.

– Да, но я не о них хотела поговорить, а о той странице, что осталась в ежедневнике, – за двадцать пятое июня.

– А это?.. – Андрей вопросительно поднял брови.

– Двадцать пятая годовщина нашей свадьбы!

– Извини, забыл.