Шолох: Тень разрастается

— Не стоит думать, что ее силы безграничны. Тинави быстро выдохнется, а нам определенно стоит поторопиться, — и он кивнул на замороженного Лиссая, который, и впрямь, казался уже не таким стеклянным, как прежде.

— Если что, помрем все вместе и за благое дело, — улыбнулась я. — И портал заодно уничтожим, от Зверя мир избавим.

У всей моей бравой команды будто разом заболели зубы — так их перекосило.

— Да, это ты утешила, конечно! — Кадия озадаченно почесала голову, но тотчас первая, смело, подхватила меня под локоток. — Ну, дерзай!

Остальные также обступили меня.

Я Прыгнула.

И — та-да! Успешный успех. Мы оказались на примеченной мною площадке почти на вершине искомой горы. Эдакое плато, выпирающее полукругом, напоминающее скорее искусственную столичную смотровушку, нежели природное образование. Плато обрывалось сногсшибательными видами, а сзади, будто забором, было окружено острыми пиками скал.

После Прыжка я не чувствовала такой уж усталости — скорее, приятное возбуждение от осознания своей, как мне казалось, постепенно растущей магической мощи. Как будет здорово, когда мы с унни окончательно сроднимся! И что это я расстроилась давеча?

— Красиво-то как… — выдохнул Дахху. Смеющийся приставил одну руку козырьком ко лбу, а другой вытащил из-за пазухи дракошку. Посадив ящерку на ладонь, он кивком головы привлек ее внимание к простирающейся внизу горной долине: — Смотри, Бурундук! Это все — твоё.

— Кря, — отнюдь не по-царски сказала Бурундук.

Горы лежали под нами, угловатые, объемные, воздушные, будто бумажные фигурки, сложенные рукой мастера. Белые хлопья облаков, разметанные непокорным северным ветром, цеплялись за острые вершины и легонько подрагивали на них, как огромные пуховые бабочки. Солнце играло по всей долине, заставляя снег нестерпимо блестеть. Прищурившись, я увидела, что небесные лучи преломляются в вышине: пробиваясь сквозь некую прозрачную преграду, ломаются, меняя угол наклона.

— Это вот это купол над драконами? — я указала Давьеру на едва уловимый эффект.

— Да, — кивнул маньяк. — Как видите, мы уже под ним.

— А его-то мы как разбивать будем, чтобы до моря добраться? — полюбопытствовал Мелисандр.

— Его разбивать не придется. Выйти через него может кто угодно. Он запрещает только вход, — невозмутимо пояснил маньяк.

— А ты откуда-с-с-сс знаешь-с-с-с-с? — спросил очень подозрительный, сильно шепелявый голос из-за наших спин.

Мы все дружно подпрыгнули, вызвав, тем самым, небольшую лавину. Но нам было все равно, ибо мы обернулись и увидели говорившего.

— Грёк твою налево… — Кадия едва слышно, но все же рискнула выразить всеобщую эмоцию.

Я ограничилась тем, что тяжело сглотнула и вытаращила свои и без того круглые глаза. Дахху успел спрятать королеву Бурундук под куртку и теперь прижимал руки к сердцу так отчаянно, что я испугалась, что у него инфаркт. Полынь и Андрис синхронно — обвиняюще, в стиле Иноземного ведомства, — сложили руки на груди, а Мелисандр со вкусом присвистнул.

— Я много чего знаю, Петр, — высокомерно ответил Анте Давьер.

В отличие от нас, он обернулся только сейчас. До этого маньяк с небывалым интересом следил за ходом лавины, которая быстро переросла в большую, очень даже большую, с грохотом заволакивающую межгорье слоями сходящего снега.

— Тебе извес-с-с-с-стно мое имя-я-я-я? — озадаченно протянул Петр, высовываясь еще чуть сильнее из-за частокола окружавших наше плато скал.

— Равно как и тебе — мое, — развеселился Давьер, и, кажется, я впервые засекла на его лице беззаботную улыбку.

— Как таааааааак-с-с-с? — Петр наклонил удлиненную башку вбок, и один из острых шипов, растущих у него из весьма лопоухих ушей, чуть не сбил стоящую на краю обрыва фигуру Лиссая. Охнув, я метнулась туда, и на всякий случай больше не отходила от своего несчастного принца.

Дракон — а Петр был именно драконом — проводил меня задумчивым взглядом. Он моргнул — и я с легким оцепенением увидела, как прозрачная вуаль — третье веко — затягивает и снова обнажает сплошной зрачок дракона, слева направо, вслед за веками обычными. Глаз дракона был размером с мою. Голова дракона — с миниатюрное магретто. Сам дракон — неизвестно, ибо туловище его, чешуйчатое, переливающееся всеми цветами фиолетового, скрывалось за ближайшей скалой. К нам же — на разведку — была выпущена лишь голова на длинной, гибкой шее.

— Петр-Петр… — наигранно сокрушался Анте Давьер.

Мы все удивленно косились на маньяка. Даже с большой натяжкой его нельзя было назвать «легким» человеком (и это если забыть о всем его преступлениях): обычно рядом с Анте неприятно находиться, он будто высасывает из тебя силы и настроение. Но сейчас — сейчас он казался вполне очаровательным:

— А еще говорят, у драконов хорошая память!

— Не понимаю-с-с-с-с-с! — сощурился Петр. Где-то там, за скалой, мы услышали удар. В воздух взметнулась белая крошка — кажется, ящер хвостом стукнул о снежный наст, как раздраженный кот.

В долину межгорья побежала еще одна лавина.

Теннет проследил за ней взглядом, вздохнул и перешел на какой-то незнакомый нам язык. Глаза дракона расширились: