Шолох: Тень разрастается

— О?! — сказал он, и теплое его дыхание на этом звуке разом согрело всю нашу маленькую экспедицию.

— Да, — с жаром сказал Теннет, и снова пустился в объяснения.

— О… — дракон сокрушенно покачал головой из стороны в сторону, и я еще крепче обхватила закачавшегося было Лиссая.

— Ты дальше послушай! — пылко возразил Теннет и начал, судя по интонациям, рассказывать какой-то анекдот.

Это он, конечно, маханул.

Смех дракона мы пережили еле-еле. Только сбившись крепкой кучкой и склонившись до самой земли, как прибитый ветром озерный камыш, мы смогли удержаться на ногах, а не бесславно улететь на дно ущелья…

Тут Давьер понял, что надо сворачиваться.

— Петр, проводи нас в лагерь. У нас подарок, который придется драконам по вкусу, — сказал маньяк.

— Хорошо-с-с-с-сс… — затрепетал смешными ушами дракон и втянул голову куда-то за скалу. — Пойдемтес-с-с-с….

Подталкиваемые взглядом Анте Давьера, мы дружно засеменили по огромной борозде, оставленной в снегу драконьей шеей. Вперед двинулись Полынь с Мелисандром, с руганью волочащие принцеву фигуру, дальше Дахху и Андрис.

Кадия же приблизился к маньяку и негодующе прошептала, тыча пальцем ему в лицо:

— И ты хотел убить этого лапочку?!

— Не этого, — маньяк помрачнел. — Петр — мой старый друг, привратник. Я бы выбрал кого-то из спящих, незнакомых ящеров.

— Все равно отвратительно… — выдохнула стражница и потопала за остальными.

— Кэйди… — жалобно — я не шучу, правда жалобно! — крикнул ей в спину Теннет. А потом обернулся ко мне за поддержкой.

— Я на ее стороне! — быстро сказала я. — А что это за язык, на котором вы говорили?

— Латынь. Если тебе это что-то даст, — с Анте Давьера в одно мгновение сползла вся его недолгая приятственность. Передо мной снова стоял злобный и высокомерный типчик.

А что ты ему сказал? — поинтересовалась я. — Ему как вообще — нормально, что тут чужаки расхаживают по их долине?

— Петр — весьма добрый дракон. А еще, будучи Привратником, он единственный, кто не спит. Вообще не спит уже больше тысячи лет — с тех пор, как погибла прежняя самка. Оберегает остальных. Поэтому он рад компании, даже, скажем так, несанкционированной.

— А остальные драконы столь же милы? — подозрительно уточнила я.

Но Давьер уже отвернулся и не удостоил меня ответом.

Ой-ой-ой.

* * *

Мы долго шли за Петром.

По дороге Анте Давьер предпринял еще пару попыток приблизиться к Кадии и, видимо, как-то перед ней оправдаться. Как и следовало ожидать, ответом ему было лишь ледяное и непроницаемое выражение лица подружки. А потом прямо в нос маньяку и вовсе прилетел плотный и, наверное, весьма болезненный снежок, «нечаянно» запущенный Мелисандром.

— Извиняй, мужик! — с широченной и наглой улыбкой извинился саусбериец, — Я в Тинави целился, чтоб, значит, она не расслаблялась. Но промахнулся. Без обид?

Давьер не ответил.

Зато невидимый Полынь впереди, все еще играющий роль принцева грузчика, подал голос:

— Господин Кес, я вас как бы жду.

— Иду-иду! — осклабился Мелисандр.

Второй снежок прилетел Давьеру в лоб.

— Ой! Опять промахнулся! — притворно ахнул Кес и, гогоча, пошел помогать куратору с драгоценной ношей.

Маньяк, молча утерев лицо, по широкой дуге обошел всех ребят перед ним и догнал ползущего впереди Петра. Они с драконом о чем-то живо заговорили — все на том же неизвестном языке.

— Мелисандр что, не врубился, что он как бы преступник и способен на убийство? — обеспокоенно поинтересовалась я у Кадии.

— Мне кажется, Мелисандру так только веселее, — высказала догадку стражница.

— Ну и что ты со всем этим планируешь делать? — я подмигнула ей. Кад подмигнула в ответ:

— Я планирую делать карьеру.

— И только?

— И только, — твердо кивнула она. — Напоминаю, я пошла с вами исключительно из-за тебя и Дахху. Проследить, чтобы, во-первых, вы не вляпались в самое увлекательное приключение в ваших жизнях без меня, а во-вторых — не подставили — опять — спину придурку.

— Значит, в фаворитах все-таки Мелисандр… — вслух подумала я.

— Еще раз: в фаворитах — работа, — глаза Кадии посерьезнели.

Зрелище это было столь неестественным, что пришлось стереть его с помощью третьего снежка, созданного уже моими руками… Ясное дело, пять секунд спустя я, возмутительница спокойствия, лежала в сугробе лицом вниз и с невнятным хохотом молила о помощи.

Кадия никому не дает спуску.

* * *

Говорят, в университете имени Рэндома в Пике Волн особо въедливых, ботанически-настроенных студиозов учат всякой прекрасной старинной ворожбе. Например, уменьшаться в размерах, ненадолго сравниваясь с мышкой-норушкой или лягушкой-квакушкой. Говорят даже, некоторые эту магию применяют. Чтобы, например, максимально аккуратно и мелко зашить края раны у больного, или вручную прочистить старинные трубы городского водоснабжения.