Шолохов: эстетика и мировоззрение

Советская идеология после революции на первом этапе вынуждена была обратиться за легимитизацией своих целей и устремлений к понятию «пролетариата», который, как хорошо известно, в начале XX века в России был достаточо слаб и, что называется, был в «первом поколении» и не обладал той социальной психологией, которая была присуща рабочему классу Англии и Германии и с которого Карл Маркс и рисовал идеальную картину развития этого передового класса как будущего освободителя человечества от социального неравенства.

Эта идеология совершенно оставила за скобкой главный слой населения России – крестьянство, более того, изначально выстраивала по отношению к нему враждебный дискурс, и в итоге данный процесс завершился почти полным разгромом и уничтожением крестьянства в России не только как класса, а как носителя основоплагающих ценностей в нравственном прежде всего смысле. По сути дела, новая власть уничтожила все три основания, на которых могла бы выстраиваться гуманистическая программа – дворянство, духовенство и, наконец, крестьянство. Поскольку очевидно, что формирование рабочего класса еще только предстояло, то разумным было обращение к понятию н а р о д а, несмотря на безусловную аморфность и неопределенность этого слова с точки зрения догматического марксизма. Можно иронически заметить, что в этом отношении к большевикам ближе были приснопамятные славянофилы, которые оперировали этим словом, и так активно, что вызывали подозрение даже у царской администрации. (Точно подчеркнуто в одном исследовании, что, как ни парадоксально, все прозападнические идеологии в России воспринимались, как до революции, так и после, более благосклонно, нежели национально-ориентированные).

У классиков марксизма понятие народа употребляется в основном как синоним народонаселения, этноса. Идеологическое наполнение происходит именно в советскую эпоху.

Но удивительным образом это совпало с теми глубинными процессами, которые проходили в эволюции России в глобальном, универсальном плане. По сути дела весь набор внеренессансных, контрреформистских свойств российской ментальности естественным образом нашел свое пристанище в понятии н а р о д а и получил дальнейшее развитие.

В определенном отношении титанический утопизм формирования общества на новых основаниях, в том числе с точки зрения гуманизма, связан с пониманием того, что это была попытка реализовать новый тип человеческих отношений помимо индивидуализации человеческой природы в ренессансном смысле, без реформирования религиозного сознания с выходом на первый план личного, персонального отношения к Богу. В этом отношении без такого общеродового понятия как народ обойтись было невозможно. Оно естественным образом скрепляло все конструкции этой идеологической системы, уравнивало в правах личность и нечто более общее – народ, уравновешивало индивидуальный эгоизм и личную мораль другим категориальным аппаратом, который чуть ли не дословно повторял евангелические истины (моральный кодекс). Не берясь оценивать эту попытку с точки зрения ее исторической перспективности, необходимо объективно оценить роль культуры, которая обслуживала эту модель.

Она, эта модель, с одной стороны, была некоей практической реализацией той программы, о которой мечтали русские гении, прежде всего Толстой и Достоевский, в смысле человеческой морали, а с другой, не противоречили историческому опыту и менталитету основной массы российского этноса.

Можно сказать, что в своих лучших образцах гуманизм эпохи советской культуры носит характер в о з в р а щ е н н о й родовой сущности человека. Проявления человека по отношению к природе, в сфере труда, в обществе в неотчужденных формах, свойственные высоким примерам социально-исторического переустройства жизни, возвращают ему подлинную родовую чистоту и силу, и человек выявляет себя не только в физических актах еды, питья, половой любви, но во всей полноте своего общественного бытия. Через такое обновление гуманизма открываются одновременно и перспективы развития художественной культуры. Нельзя в этом смысле не согласиться с суждением Г. Гачева, который, говоря о немногих выдающихся, художниках советского искусства, замечал: «Основа их творчества состоит в том, что богатый … идеал общества и личности является внутренней мерой и решающим эстетическим критерием в их образном мышлении» [12, 281].

В самом широком плане художественный мир Шолохова – это мир, отразивший кризисный разлом общества гигантского масштаба. В социально-политическом – это исследование смены старой формации новой. В нравственно-философском – это показ распада прежних форм сознания, в этическом – анализ изменений, которые претерпевает человеческая личность.

* * *