Шолом-Алейхем

«Мальчиком Мотлом» восхищался не только Горький: «Когда появились “Дети черты”, русская критика высоко оценила моего мальчика, так высоко, что голова закружилась. Меня сравнивали с Гоголем, Диккенсом…» [91] – писал Шолом-Алейхем своему другу Я. Фалеру.

* * *

Не было в то время еврейского писателя популярнее Шолом-Алейхема. Его слава давно уже обогнала славу Менделя Мойхер-Сфорима, Переца, Линецкого и других писателей. Его знала каждая еврейская семья, его книжки были в каждом еврейском доме, во время литературного турне поклонники сопровождали его из города в город, чтобы снова и снова послушать, как он читает свои рассказы.

Судя по воспоминаниям современников, судя по его собственным письмам, к своей славе он никак не относился и как бы даже не замечал её: семья, писательство, постоянная озабоченность материальными проблемами – а слава где-то побоку. Но думается, всё же, хоть и лишённый звёздной болезни, такого читательского внимания не видеть он не мог. И не мог не оценивать своего места и роли в литературе. Вот швейцарская фотография тех лет: Шолом-Алейхем среди других еврейских писателей (тогда, после погромов 1905-го, многие еврейские писатели жили в Швейцарии), на фоне декорации с рекой – Менделе Мойхер-Сфорим, Бен-Ами и Бялик с тросточками в руках, в наглухо застёгнутых костюмах, с серьёзным выражением лица, сидят в лодке. А он, в расстёгнутом пиджачке, – стоит, возвышается над ними с веслом в руке. Чуть-чуть улыбаясь. Рулевой.

* * *

В мае 1908-го, впервые после отъезда, Шолом-Алейхем возвращается в Россию – с писательским турне: Варшава, Вильно, Одесса и многие другие города. Это, без преувеличения, триумфальное возвращение на родину: очереди за билетами, толпы поклонников, овации. Он, народный писатель, – народный любимец.

Планы, связанные с турне, огромные: «Я почти на всё лето и осень, даже часть зимы, ангажирован разными городами Юга, Севера и Запада (только не Востока). Ближайшей осенью, напр., я в Москве-матушке (вообразите: первопрестольная и евр. писатель?). Затем я в П.-бурге. Глубокой зимой предполагается турне по Сибири. (Дико?)» [92]

Зовут Шолом-Алейхема и в родной Киев. Шолом-Алейхем и хочет поехать в Киев, и не хочет: воспоминания о погроме ещё свежи, и он не может простить киевлянам того, что они сделали с ним и его народом. Впрочем, если уж есть свинину, то пусть по бороде течёт. Пускай Киев увидит писателя во всём его величии: «На банкете в Вильне… я встретился с известным М. Розенблатом из Киева, который выразил мысль устроить мой концертный вечер наподобие многих моих других вечеров в Киеве. Я ему ответил, что не знаю, удастся ли мне преодолеть себя и посетить родное пепелище, связанное с лучшими и худшими моментами в моей жизни. А если я соглашусь, то не иначе как при следующих условиях: 1) Вечер должен быть грандиозный во всех смыслах при соответствующей рекламе. 2) Устройство его должны взять на себя представители всех классов и партий. 3) Часть сбора должна пойти в пользу какой-либо общей, всеми симпатизируемой цели, – скажем, наиболее популярного и легализированного общества. 4) В моём литер, вечере должны участвовать и др. силы, как декламаторы, певцы, певицы или музыканты, разумеется, выдающиеся по таланту и по положению. 5) Помещение должно быть снято наилучшее в городе. 6) Разрешения можно добиться, если будут среди устроителей не только добрые меламдим и батлуным [93] , но и лица с именем и весом. 7) Для этой цели я обещал снабдить его афишами и программами, разрешёнными губернатором, ген-губерн-м и полиц-ми других городов, так что с этой стороны также препятствий не было бы. 8) Остаётся ещё вопрос о времени. К сожалению, на это ответить трудно» [94] .

Однако планам не дано было осуществиться. Турне пришлось прервать.