Шолом-Алейхем

С газетой ничего не получилось, но Шолом-Алейхем полон замыслов и задора. В июне следующего года он пытался создать в Одессе Еврейский художественный театр. Договаривается с актёрами-продюсерами Яковом Спиваковским и Сэмом Адлером, что будет художественным руководителем нового театра; что обязуется обеспечивать репертуар театра пьесами – своими и других авторов, которых он порекомендует; что у театра будет право первой постановки его пьес; что будет присутствовать на репетициях и премьерах и т. д. Однако ещё не успевший открыться театр закрывает цензура. 20 сентября 1905 года одесский цензор пишет в цензурный комитет: «<…> обращаю Ваше внимание на извещение в сегодняшнем номере “Одесских новостей” о том, что еврейско-немецкая труппа Спиваковского, прибывающая сюда в скором времени, намерена ставить пьесы Шолом-Алейхема, не менее тенденциозные, чем его рассказ “Дядя Пиня” Я беру на себя смелость высказать своё мнение, что желательно было бы принять меры, чтобы эти пьесы изъяты были из репертуара и чтобы их прокламирование не допущено было в афишах и анонсах» [83] .

* * *

В том же году в варшавском издательстве «Бихер фар але» («Общедоступная книга») выходит ещё одно его собрание сочинений: двухтомник «Рассказы и монологи». Его отовсюду зовут приехать и выступить, почитать; он едет в Вильно, Ковно, Ригу, Лодзь, Либаву и во множество других городов «черты», где его, уже очень популярного, любимого писателя, ждут.

C 18 по 29 октября (1–12 ноября по новому стилю) 1905 года практически во всех городах, местечках и сёлах Российской империи, где жили евреи, произошли погромы, во время которых было убито около четырёх тысяч человек и около десяти тысяч ранено. Все погромы были либо организованы властями, либо проходили с их ведома и при их бездействии: когда на второй – пятый день погрома городские или местечковые власти вмешивались и приказывали полиции и войскам разогнать погромщиков, погром прекращался. Вкратце предыстория такова. В октябре, в ходе первой русской революции, страну охватила всеобщая политическая стачка: не работали ни фабрики, ни заводы, ни почта, ни телеграф, ни железная дорога – все рабочие бастовали. Деморализованное царское правительство 17 октября издаёт Высочайший Манифест об усовершенствовании государственного порядка – нечто вроде конституции, – обещающий свободу слова, собраний, союзов, неприкосновенность личности, а также созыв Государственной думы, которой будут даны законодательные права.

На следующий день после опубликования Манифеста на улицы высыпали тысячи людей – на митинги и демонстрации: кто поздравлял знакомых с конституцией, кто разъяснял, что это обман. Полиция разгоняла митингующих, ей помогали черносотенцы, организовавшие свои «патриотические» демонстрации и кричавшие, что «это жиды заставили царя принять конституцию», что «Россия падает, а жиды подымаются», – и поэтому «Бейте, режьте жидов, как в Кишинёве!»

В начале XX века в Киеве проживало около 50 тысяч евреев – почти тринадцать процентов всего городского населения, еврейским купцам принадлежало две трети торговли города; обложенные запретами «черты», эмансипирующие евреи участвовали в революционном движении в девять раз интенсивнее, чем представители других национальностей. Манифест и демонстрации дали власти повод указать евреям на их место и объявить погром местью всех «истинно русских» людей и «патриотов» евреям.

Еврейский погром в Киеве длился с 18 по 20 октября. От него пострадало всё еврейское население города: и мелкие лавочки, и особняки миллионеров Гальперина и Бродских, и квартиры инженеров и врачей. Черносотенцы шли колоннами по городу, впереди – священник; колонны охранялись войсками и полицией. «Патриоты» громили и грабили еврейские квартиры и магазины, встреченного на пути еврея избивали, пока он не падал, а если пытался встать, били опять.

Погромщиков было сто – сто пятьдесят, в несколько раз больше было зрителей, не принимавших участия в погроме, но и не защищавших евреев. Если кто и пытался спрятать еврея, его квартиру тоже громили.

Крещатик, Думская площадь, Прорезная, весь Подол – улицы были усеяны разодранными кусками материи, обломками мебели, посуды. Андреевский спуск был запружен подводами, возвращавшимися домой с добычей: товарами из еврейских магазинов, вещами из еврейских домов.

20 октября начальник охраны Киева генерал Драке отдал войскам приказ задерживать громил, и погром прекратился. Но и спустя две недели, несмотря на заверения властей, что в городе всё спокойно, евреи боялись ходить по улицам. За три дня погрома, по официальным данным, в Киеве было убито сорок семь человек и ранено более трёхсот, разграблено свыше двух тысяч еврейских домов, лавочек, магазинов и мастерских; еврейское население Киева потеряло девяносто процентов своего имущества.

* * *