Шопинг с Санта Клаусом

   – Так вот, чтобы ты знал: этот немецкий контракт – как раз хитрый ход, который может спасти нашу контору от поглощения, – вздохнула я. – А может и не спасти… Вадик, мы с тобой сущие младенцы! Теперь я понимаю, что наш Василий Премудрый потому и не поехал в Берлин собственной драгоценной персоной, что вполне сознавал опасность данной миссии. В отличие от нас с тобой, Гадюкин заранее знал, что «змеюки» сделают все возможное для срыва этого контракта.

   – Но мы же его уже один раз подписали! Притом сделали это без малейших проблем! – напомнил Вадик. – И, если бы бювар с контрактом не свистнули у нас в поезде, мы не прилетели бы в Берлин во второй раз! Тебе не кажется, что «змеюкам» имело смысл вмешаться раньше?

   – И поубивать нас еще в первом акте Марлезонского балета? – я потерла лоб. – Действительно, это было бы вполне логично…

   Я задумалась. Напарник был совершенно прав, нашему победоносному блицкригу на немецком фронте помешали не конкуренты, а обыкновенные поездные воры.

   «Может, их подбили на это дело «змеюки»?» – предположил мой внутренний голос.

   Я покачала головой. В то, что группа жуликов обчистила несколько вагонов только ради того, чтобы увести наш контракт, верилось слабо. К тому же, если бы воры охотились за нашим соглашением, они не выбросили бы бювар с важным документом на рельсы.

   Не дождавшись продолжения от меня, Вадик вопросительно посмотрел на Ирку, потом на Ксению, затем на «уважаемого господина Арманьяка» и предложил:

   – Давайте выпьем!

   Я с сомнением покосилась на бутылку. Напиваться до поросячьего визга не хотелось, но в состоянии мозгового ступора алкоголь бывает полезен…

   – А давайте! – неожиданно поддержала поступившее предложение тихоня-переводчица.

   – О! Наш человек! – улыбнулся Вадик и ловко выстроил в одну шеренгу стаканы и чайные чашки.

   Ирка не зря открыла фронт борьбы с дурными манерами. Культурный уровень присутствующих рос на глазах: предыдущую бутылку мы распили из горлышка.

   – За прекрасных дам! – подняв свой стакан, сказал галантный Вадик.

   – За них, – грустно согласилась я, проявляя скромность, которая украшает меня крайне редко.

   Этим вечером моя самооценка заметно понизилась: прекрасных дам похищают влюбленные принцы на белых скакунах, а не убийцы на развалюхах цвета линялой лягушки!

   – Что-то ты расклеилась, дорогуша! – озабоченно молвил Вадик и вновь наполнил стаканы и чашки. – Надо еще выпить.

   – За что пьем? – по-прежнему грустно спросила я.

   – За лю…

   Легкомысленный напарник явно хотел провозгласить тост «За любовь!», но Ирка, чутко угадавшая мое настроение, толкнула его локтем и громко сказала:

   – За любимых родителей!

   – За родителей можно, – уныло согласилась я, подумав, что любовь – это для прекрасных дам, а родители – они у всех есть. Даже у лягушек, которым не светит стать царевнами.

   И самое ближайшее будущее подтвердило правоту этой мысли – насчет родителей, которые распространены в природе чрезвычайно широко. Не успели мы поставить стаканы, как в дверь постучали.

   – Войдите! – не подумав, брякнул Вадик, в номере которого окопалась наша маленькая компания.

   – А вот и мы! – радостно возвестил сухощавый пожилой господин, взмахнув бутылкой шампанского. – Я и «Вдова Клико»!

   «Бог мой! – ахнул мой внутренний голос. – Еще один землячок! Да кто в этом городе говорит по-немецки?!»

   И он ассоциативно попытался компенсировать нехватку немецкой речи, повторив:

   – О майн гот!

   Ирку слова незнакомца тоже шокировали, но по другой причине.

   – Шампанское после арманьяка?! – ужаснулась наша ревнительница хороших манер. – Это уже не моветон, это самоубийство!

   – А вы кто? – с недоумением спросил господина Вадик, глядя при этом почему-то на шампанское.

   – Здравствуйте, дети мои! – нисколько не смущенный прохладным приемом, на широкой улыбке вскричал незваный гость.

   – Это мой папа, – с детской гордостью сказала переводчица Ксения.

   – Я ее папа, – с удовольствием подтвердил седовласый спутник «Вдовы Клико». – Будем знакомиться, меня зовут Пауль Кох.

   – Ну, нет! – с огромной претензией возразил Вадик.

   Возможно, мой напарник категорчески возражал именно против нового знакомства, но я поддержала его протест по другим соображениям:

   – Нет, вы не Пауль Кох!

   – Я Пауль! – уперся гость.

   – Он Кох! – заупрямилась Ксения.

   – Пауль Кох из бюро переводов «Гуттенберг»? – не поверила я.

   – Да! – в один голос ответили самозванец и его дочурка.

   – Да ладно! – Вадик фыркнул, как лошадь, поймавшая ноздрей муху, и запальчиво объявил: – Если это Пауль Кох, то я тогда… не знаю, кто! – захлебнулся он в море вариантов.

   – Кажется, это знаю я, – медленно проговорила я, чувствуя, что заявленное знание созревает в моей голове быстро-быстро – как генетически модифицированный помидор в турецкой теплице. – Вадик, ты идиот! И я тоже идиотка, но не полная.

   – А кто полный? – напряглась упитанная Ирка, непроизвольно втянув живот.

   – Сейчас я вам все расскажу, – пообещала я.

   И рассказала, как сама поняла: