Шопинг в воздушном замке

Дверь в Катину спальню хлопнула, малышка обмерла и – потеряла сознание. Очнулась Катя от детского крика, очевидно, это заливался голодный Павел. Девочке очень хотелось пить, поэтому она рискнула пройти в ванную, открыла кран и наклонилась над раковиной. Соня строго-настрого запрещала воспитаннице пить воду из водопровода, но няни рядом не было, а жажда измучила Катюшу. На кухне же могла находиться злая мама и орущий братик.

Напившись, Катя вытерла рот рукой, выпрямилась, посмотрела на себя в зеркало и закричала. Вместо привычного личика с бледной кожей на нее уставилась опухшая физиономия в розовых пятнах.

– Ну сейчас ты у меня получишь! – завопили из глубины квартиры.

Ужас охватил Катюшу, выпитая вода хлынула изо рта, ноги подкосились, тело покрылось липким потом. Последнее, что увидела девочка перед тем, как потеряла сознание, была Пелагея с дуршлагом в руках.

Глава 16

Катя оказалась в больнице. Она никогда раньше не лежала в клинике, поэтому не удивилась отдельной палате. И врач, и медсестра, заходя к девочке, надевали маски и резиновые перчатки. Кормили Катю из личной посуды, алюминиевая ложка и такая же тарелка были подписаны – на обратной стороне стояла фамилия Жукова. Ни игрушек, ни книжек у девочки не было, из развлечений только радио – и бесконечные уколы. Потом Кате разрешили гулять в саду под присмотром няни, которая зорко следила, чтобы девочка не подходила к другим детям. В отличие от остальных ребят на Катерине была очень приметная красная пижама и такой же халат. Нянька не разрешала подопечной приближаться к площадке, где резвились ее однолетки. Один раз, когда Катя тихо сидела на скамейке, мимо шла женщина с мальчиком. Увидев девочку, она подхватила сына на руки и заорала:

– Почему эта заразная здесь находится?

– Идите себе, – мирно ответила санитарка, – никто вам не мешает.

– Безобразие! – вопила женщина. – Мне рассказали, на кого тут красную одежду надевают! Расстреливать таких надо!

– Ай-ай-ай, – покачала головой нянька. – И не стыдно тебе? Взрослая баба, а чушь несешь. Больница, между прочим, инфекционная. Твой малыш тоже небось не с простудой.

– У нас менингит, – не успокаивалась тетка. – А у нее что? Зачем ее из отделения вывела? Заприте ее немедленно!

– Замолчи, – разозлилась нянька. – Кстати, менингит заразный, но ты спокойно по парку гуляешь!

– Нас вылечили, – голосила тетка, – и мы к другим детям не лезем!

– И нас вылечили, – парировала провожатая Кати, – и мы к другим детям не лезем.

– Сифилис – на всю жизнь! – завизжала мать мальчика. – Я главврачу пожалуюсь!

– Ох и дура, – вздохнула нянька. – Уж когда наука пенициллин придумала, не девятнадцатый век на дворе.

– Сифилитикам нельзя разгуливать на свободе!

Санитарка встала.

– Пойдем, Катюша, если человек идиот, то это на всю жизнь.

– Я добьюсь того, чтобы ее в блоке держали, – бесновалась баба.

Нянька прищурилась, а потом сказала:

– А ну, прекрати истерику... или велю Катеньке в вас плюнуть.

Скандалистка осеклась, схватила своего мальчика и убежала.

– Родятся же на свет дуры, – в сердцах воскликнула нянька.

– А что такое сифилис? – спросила Катя. – Так называется моя болезнь?

– Кто тебе сказал? – делано удивилась санитарка. – Первый раз слышу.

– Тетя про сифилис кричала, – напомнила Катя.

– А-а-а, – протянула нянька, – ты, деточка, неправильно расслышала: сифинакалис. Лекарство есть такое! Его от скарлатины колют. У тебя обычное детское заболевание, а сифинакалис лучшее лекарство. Лечиться, правда, надо долго, зато рецидива не будет.

– Но почему она меня испугалась? И почему на мне красная пижама? – не успокаивалась Катя.

– Народное средство от сыпи, – заявила санитарка, ведя Катю в палату. – Если у ребенка корь, скарлатина, краснуха, надо обязательно красные вещи носить, от них скорей пятна с кожи сойдут и температура упадет.

И Катя успокоилась, она поверила санитарке, несмотря на то, что больше в общий парк ее не водили, девочка гуляла теперь по хозяйственной зоне. Зато там ей разрешали гладить кошку, что полностью искупало отсутствие качелей.

Спустя несколько месяцев после общения со скандальной теткой Катя оказалась в небольшом интернате, где было не очень много детей. В обычную школу воспитанников не водили, их обучали на месте, постоянно показывали врачу и регулярно брали у них анализы.

Через год в интернат привезли Лену Матвееву.

Двенадцать месяцев, проведенных в приюте, сделали Катю намного старше ее возраста. Только не подумайте, что в детском доме была «дедовщина». Четырнадцати-пятнадцатилетние подростки не обижали малышей, более того, патронировали их, помогали им делать уроки, но в выражениях старшеклассники не стеснялись. Теперь Катя Жукова знала: никакого сифинакалиса ей не колют, у нее сифилис.

– Твоя мать, наверное, проститутка, – объяснила Катюше старшая подруга Даша Кондратьева. – Небось она обслуживает клиентов, спит с ними за деньги, вот и заразилась от кого-то. Потом вас родила, дети от матери болезнь получают.

– Я была здоровой, – прошептала Катя, – а потом сильно испугалась и пятнами пошла.

Даша кивнула.