Шоссе Линкольна

Эммет согласно кивнул, отдал водителю два доллара, поблагодарил за поездку и вылез из машины. К счастью, таксисту хватило великодушия подсказать Эммету дорогу: «Примерно две мили вперед, потом поворот направо – на Форест; еще миля – и налево на Стиплчейз-роуд». Таксист уехал, а Эммет пошел вперед, поглощенный мыслями о зеноновском проклятии бесконечно дробящихся дорог.

От одного до другого берега Америки три тысячи миль, думал он. Пять дней назад они с Билли, отправляясь в путь, собирались проехать полторы тысячи миль на запад до Калифорнии. Вместо этого они проехали полторы тысячи миль на восток до Нью-Йорка. Этот город Эммет пересек от Таймс-сквер до южного Манхэттена и обратно. От Бруклина до Гарлема. И когда показалось, что он наконец у цели, пришлось трижды прокатиться на поезде, четырежды – на такси и вот теперь еще идти пешком.

Он прямо-таки видел, как мистер Никерсон выводит график: на левом краю доски – Сан-Франциско, на правой стороне – зигзаги пути Эммета, и каждый новый отрезок короче предыдущего. Вот только столкнулся Эммет не с парадоксом Зенона. А с говорливым, бесцеремонным парадоксом без тормозов по имени Дачес.

Но, несмотря на бурю негодования, Эммет понимал, что, возможно, его мотания туда-сюда, отнявшие целый день, были даже к лучшему. Потому что, выйдя в полдень от Ма Белль, он сгорал от ярости, и, очутись тогда перед ним Дачес, Эммет сделал бы из него отбивную.

Однако за то время, что он проездил на поездах и такси, а также за время прогулки длиной в три мили Эммет успел припомнить не только поводы для злости: «студебекер», конверт, «коктейль», – но и поводы злость унять. Обещания, которые он дал Билли и сестре Агнессе. Заступничество Ма Белль и Милы. Главным же образом его отрезвляла и призывала к здравомыслию история, которую рассказал ему Фицци Фицуильямс в глухом баре за стаканом виски.

Почти десять лет Эммет лелеял презрение к отцовскому безрассудству – к его упрямой верности своей аграрной мечте, нежеланию просить о помощи, наивному идеализму, который не покидал отца даже тогда, когда по его милости он остался без фермы и жены. Но, несмотря на все эти недостатки, Чарли Уотсон никогда не предавал Эммета, как предал Дачеса Гарри Хьюитт.

И за что?

За безделицу.

За побрякушку, снятую с тела клоуна.

Эммет не мог не заметить иронии в истории, рассказанной Фицци. Она звучала громким и недвусмысленным упреком. Из всех знакомых Эммета в Салине именно Дачес скорее пренебрег бы правилами или правдой ради собственной выгоды. Однако в итоге из всех них только Дачес был невиновен. Только его отправили в Салину ни за что. Это Таунхаус и Вулли украли машины. И это он, Эммет Уотсон, лишил человека жизни.

Разве имел он право требовать от Дачеса искупления грехов? Разве имел он право требовать этого хоть от кого-то?

Только Эммет позвонил в дом семьи Уитни, как изнутри донесся топот бегущих ног. Затем дверь распахнулась.

Должно быть, в какой-то мере Эммет все же ожидал увидеть на лице Дачеса раскаяние, потому что, когда он увидел, как Дачес улыбается, с торжествующим видом поворачивается к Билли, разводит руки в стороны и произносит: «А я что говорил?» – Эммета взяло зло.

Билли, широко улыбаясь, обошел Дачеса и обнял брата. А потом его прорвало.

– Эммет, ты просто не поверишь, что произошло! Когда мы ушли из цирка – ты остался там с друзьями – Дачес отвез нас в Эмпайр-стейт-билдинг, чтобы найти офис профессора Абернэти. Мы на скоростном лифте поднялись на пятьдесят пятый этаж и там нашли и офис, и еще даже профессора Абернэти! И он дал мне свою тетрадь, чтобы у меня были чистые страницы. И когда я рассказал ему про Улисса…

– Подожди, – Эммет против воли улыбнулся. – Билли, я с радостью все это послушаю. Правда. Но сначала мне нужно поговорить с Дачесом наедине – всего минуту. Хорошо?

– Хорошо, Эммет, – неуверенно сказал Билли.

– Пойдем со мной, – позвал его Вулли. – Я как раз хотел тебе кое-что показать!

Вулли и Билли стали подниматься по лестнице. Эммет проводил их взглядом и, только когда они скрылись в глубине коридора, повернулся к Дачесу.

Эммет видел, что Дачес хочет что-то сказать. Об этом свидетельствовало все: как он подался вперед, как взлетели его руки, какое серьезное и решительное выражение приняло его лицо. Но Дачес не просто готовился что-то сказать. Он собирался со всей энергией пуститься в очередное объяснение.

Так что, прежде чем он успел сказать хоть слово, Эммет схватил его за воротник и занес кулак.

Вулли

Вулли уже знал: когда кто-то говорит, что хочет остаться с другим наедине, бывает непросто найти, чем себя в это время занять. Но, когда Эммет попросил оставить их с Дачесом, у Вулли уже имелась идея. По правде говоря, он думал об этом с семи сорока двух.

– Пойдем со мной, – сказал он Билли. – Я как раз хотел тебе кое-что показать!

Вулли повел Билли наверх – в спальню, которая была его и не его.

– Заходи, заходи, – сказал он.

Когда Билли вошел в комнату, Вулли прикрыл дверь, оставив только маленькую щелочку, чтобы не подслушивать, что Эммет говорит Дачесу, но услышать, когда он позовет их назад.