Шоссе Петля

…Возле подъезда бормочущей толпой скучились соседи, а раздолбанная «пятерка» стояла здесь же, правыми колесами приминая газон. Прошкин задержался послушать, о чем толкуют. Толковали о том, что не успела баба до того света добраться, а уж родня тут как тут, имущество делят. Сильно, видать, ее «любили». Правда, имущества у Малахитовой не много, хоть она и главбухша, но она, наверное, не всё в новую квартиру перевезла. Наслушавшись, Прошкин отбыл вкалывать в офис.

С электричеством там был полный порядок.

Наступил вечер. Приехав с работы, Прошкин увидел, что к дому подогнали автобус; четверо мужиков, пыхтя и ругаясь, вытаскивали из заднего отсека обитый ситцем гроб. Крышку волокли отдельно. Тут же суетились какие-то люди – должно быть, родственники Малахитовой.

Покойница лежала в гробу в темном брючном костюме, с чепцом на голове – из-под чепца выбились тускло-желтые волосы. Госпожа Малахитова почти не изменилась, и толстый слой румян, которыми главбухшу щедро наштукатурили в похоронной конторе, не то чтобы ее украшал – не портил. Едкий запах косметики медленно расползался по двору.

При жизни Малахитова пользовалась дешевыми духами. После смерти, когда от нее уже ничего не зависело, она получила дешевый ситцевый гроб, дешевую косметику и допотопный, при последнем издыхании, «Пазик» с табличкой «Ритуальный».

Прошкин расшнуровывал в прихожей ботинки, когда в дверь постучали. Это мог быть только Евграфов; выяснилось, что газосварщик сегодня и вовсе не выходил на службу – двоюродная сестра Малахитовой попросила помочь вытащить из квартиры мебель. За услуги Евграфов с напарником получили по пятихатке и весь день с удовольствием пропивали «зарплату». Но и для Прошкина кое-что осталось – а то как же, все помянули, ему тоже надо. Иначе не по-людски.

- А она из местных, оказывается, - рассказывал Евграфов, откупоривая бутылку «Столичной». Прошкин выставил на стол два граненых стакана и тарелку под соленые грибы. – Сеструха ее говорила, мол, родилась она в Рязанской области, а как замуж вышла, сюда прописалась. Сынок ее в детсадик наш ходил.

- Угу, - простуженным филином ухнул Прошкин.

- Я и не думал, что главбухши бедные такие. Фурнитуре этой сто лет в обед, спасибо хоть не развалилась, пока до фургона дотащили.

- Старьё мебель? – спросил Прошкин, думая о другом. О своей последней, во сне состоявшейся встрече с госпожой Малахитовой.

- Непонятно как-то. Она же главный бухгалтер была! Трудно себе денег накроить? Наверняка ведь она воровала!

- Воровала, - кивнул Прошкин. – Думаю, что да.

Внизу захлопали двери машин. Две иномарки отъехали от подъезда – «скорбящие» родственники не собирались до утра торчать подле усопшей. Мертвая Малахитова осталась у себя дома одна – на последнюю ночевку.

____

-6-

- Ну всё, финиш! – провозгласил Щербаков, возникая в кабинете генерального, как черт из бутылки. Вид у него был ликующий, и он потирал бы руки от удовольствия, если бы не держал в одной лист факсовой бумаги, а в другой - очешник. – Заказывайте панихиду!

- Что еще за финиш? – растерялся Васнецов. – Кому панихиду заказывать?

Щербаков многозначительно ухмыльнулся.

- Маргарита Ивановна… того… Приказали долго жить. Похороны завтра в два.

Васнецов поднял на безопасника обалдевшие глаза.

- Как?... – он с трудом сглотнул слюну, вставшую в горле комом. – Как это… произошло?

- Автомобильная авария. – Щербаков нацепил очки на толстый нос и развернул факс перед собой. – Киевское шоссе, в воскресенье утром. Летела как угорелая в крайнем левом, вдруг ни с того ни с сего ушла через сплошную на встречную полосу, ну, и словила автобус междугородний. Столкновение не лобовое, а так – бортами, кто в автобусе – синяки, шишки, два перелома, водиле лицо стекляшками посекло. А Маргарита Ивановна скончалась от многочисленных… - водя указательным пальцем по строчкам, Щербаков считал сложную фразу с текста: - …от многочисленных травм внутренних органов, не совместимых с жизнью.

- Э-э-э… Степан Николаевич? Ни с того ни с сего ушла на встречную? Суицид?

Безопасник пожевал губами.

- Пёс ее знает, Валентин Григорьевич. Гаишник, который на обочине скорость мерил, говорит – вроде как уходила она от кого-то, кто спереди ехал. Но дорога была свободная. Ладно уж, чего теперь нам теперь? Баба с возу, знаете ли…

- Знаю, - кивнул Васнецов.

- Как хотите, а мне легче дышаться стало, - по-свойски сообщил Щербаков. – За вас беспокоился, вы от охраны отказались…

- А где она сейчас? – вопрос сорвался с языка непроизвольно, Васнецов вовсе не хотел спрашивать. Но еще больше ему не хотелось узнать, что прощание с госпожой Малахитовой будет проходить у него под боком. Пятьдесят метров через двор.

- Дома у себя, с родней прощается, - в тоне безопасника металлически звякнуло злорадство. – Они уж из шкуры вон лезут, жилплощадь ее делят. Напрасно, кстати: квартира сыну завещана. Сейчас с юристом советуются, нельзя ли завещание незаконным признать. Такие же, Валентин Григорьевич, живоглоты, как и она была.

- Ясно. Можете идти. Спасибо за информацию.