Шоссе Петля

О, господи, забормотал Васнецов, крутясь на месте, чтобы никто не мог подобраться к нему сзади. О, блин! О, черт. И ведь он же видел, что происходит у Малахитовой со светом, как мигает в окнах – ну зачем самому-то было туда переться! О, черт, о, блин.

Если какая-то тварь подстерегает его дома – пусть. Васнецов придумал выход из положения – переждать до наступления дня, и переждать на приличном расстоянии от квартала. Потом он купит жетон для таксофона (мобильный остался на телевизоре) и позвонит Сотченскому. Это по его части. В квартиру они войдут вместе, и, если кто-то есть там… ну, не важно.

Васнецов начал скоростной марш-бросок к автобусной остановке. Там проезжая часть, там машины, там РЕАЛЬНОСТЬ. Когда он несся через аллею, ему казалось, что вот-вот черная фигура выпадет неуклюже из кустов, преграждая путь. И тогда он тут же на месте сойдет с ума. Потому что он знает, что это за фигура и откуда она здесь появилась.

Нити фантасмагории, опутавшие это утро, сплетались в удавку.

***

Остановка была пуста, а местность вокруг и вовсе безлюдна, как поверхность Луны. Темнота и туман. Васнецов рухнул на железную скамейку, полез за сигаретами – в пачке осталось две штуки. Стрельнуть не у кого. Но скоро рассветет… а где-нибудь в половине девятого можно звонить Сотченскому.

Поеживаясь от холода, Васнецов мысленно рисовал кошмарную картину – госпожа Малахитова совершает свой последний променад по кварталу. Вдалеке, наверное, воют дворовые собаки, учуяв запах движущейся смерти. Желтые волосы Малахитовой немилосердно треплет ветер, но от тумана они отсырели и прилипают к лицу. У Малахитовой, должно быть, жуткая походка – кости ее переломаны в автокатастрофе, тело изнутри превратилось в желе - и покойница на ходу гнусно переваливается и вихляется, как пьяная.

Из-за поворота показался автобус, и Васнецов порылся в карманах, нашаривая мелочь. Скатаюсь до метро, подумал он. Посплю в автобусе, куплю банку пивка, сигарет, а потом позвоню Игорю. Автобус остановился – Васнецов еще приметил, что у водителя какое-то странное, перекошенное лицо – а потом в распахнувшейся средней двери возникла черная фигура. Из салона донеслось: «Уважаемые пассажиры, наш маршрут оборудован автоматической системой контроля проезда – АСКП…», автобус тут же покатил дальше, а Васнецов, пристыв к скамейке, вытаращенными глазами смотрел на раннюю пассажирку.

На ней был темный брючный костюм; ее тускло-желтые волосы безобразно торчали во все стороны. Погибшая в автокатастрофе, загримированная и натампонированная, госпожа Малахитова сошла с автобуса и стояла перед Васнецовым на краю тротуара.

Васнецов хотел подняться на ноги – и не смог. Словно отвечая на его движение, покойница дернулась. Под кургузым темным пиджаком контур ее тела исказился – будто бы внутри что-то осыпалось. Малахитова дернулась опять – раз, другой, потом задергалась мелко-мелко, как в лихорадке. С прилипшим к гортани языком Васнецов созерцал уродливый ритуальный танец. Руки покойницы торчали в стороны – видимо, в локтях они сгибались, но кисти и пальцы уже схватило трупное окоченение. При каждом движении под темным костюмом слышалось утробное чавканье и сухой треск – всё, что не сломалось в момент автокатастрофы, госпожа Малахитова успешно доламывала сейчас. Можно было подумать, что так она мстит своему телу за годы, проведенные в унылой компании бухгалтерских проводок и налоговых инспекторов.

Васнецов чуть сдвинулся по скамейке, и ритм танца изменился – он ускорился, верхняя часть корпуса Малахитовой замоталась быстро-быстро, от лица отлетел большой пласт румян, обнажив запаршивевшую пятнами кожу. Васнецов сообразил, что покойница маскирует свои намерения – она сокращала дистанцию.

- Пожалуйста, прекрати… - каким-то чужим голосом попросил он. – Ты не можешь так делать. Ты разбилась на машине.

Малахитова остановилась – уже вплотную, а он сидел на скамейке и не мог даже закричать. Внутри у покойницы что-то шумно осело, и погребальная блуза на груди провисла складками. Фиолетовые губы жестко шевельнулись, и Васнецов услышал, как из мертвого горла с сипением вырывается воздух.

- Арпшшшш, - сказала покойница. – Пршшшшш. – С артикуляцией у нее были серьезные проблемы.

Мраморный взгляд ее глаз уперся в Васнецова, и тому почудилась надпись белым по черному – «Обращение к сбойному сектору памяти».

Фиолетовая ухмылка стряхнула остатки румян со щек, и Васнецов понял – Малахитова его ВСПОМНИЛА.