Шотландия: Путешествия по Британии

Наконец корабли вышли в открытое море. На четвертый день случилось несчастье: английский мановар атаковал «Элизабет». Завязалась ожесточенная схватка, которая длилась шесть часов. Юный священник сходил с ума, наблюдая сражение со стороны. Он бесновался на палубе — молился, умолял, приказывал, чтобы маленький бриг поддержал своими орудиями гибнущую «Элизабет». Однако капитан «Дютель» посоветовал не в меру воинственному аббату попридержать эмоции. На правах командира корабля он запретил вступать в бой, а юношу — ежели тот будет мешать — пообещал запереть в каюте. Сражение продолжалось до самой ночи, и залпы бортовых орудий ярко освещали морскую гладь. К десяти часам все закончилось. Оба корабля серьезно пострадали. Английский мановар удалялся, кардинально поменяв курс. Плачевное состояние «Элизабет» не позволяло ей продолжать плавание, и капитан принял решение на тихом ходу идти в близлежащий Брест. Молодой человек в одежде аббата стоял на палубе и со слезами на глазах наблюдал, как уплывала большая часть его оружия и припасов. Может, «Дютель» тоже следует повернуть назад? Нет! Юный священник ни минуты не колебался. Он отправится в Шотландию один! И маленький бриг продолжал двигаться прежним курсом. В целях безопасности они шли в кромешной тьме, лишь крошечная лампа освещала компас. Да и этот неверный огонек загородили со всех сторон, чтобы ни один лучик не пробивался наружу. В какой-то момент в поле зрения появились два британских мановара, но «Дютель» спас опустившийся туман — под его покровом маленькое судно незаметно проскользнуло к каменистому острову. Высоко в небе над ним парил беркут, и один из спутников аббата обратился к нему с такими словами: «Король птиц приветствует ваше высочество. Он рад вашему появлению в Шотландии».

«Дютель» встала на якорь в маленькой гавани. На воду спустили баркас, который и доставил группу на берег. В воздухе разносился запах горящего торфа. Тяжелые облака пролились дождем. Путникам посчастливилось изловить несколько камбал, и они зажарили рыбу прямо в белой золе торфяного кострища. Так, спустя восемнадцать месяцев после своего тайного бегства из Рима, принц Чарльз впервые ступил на землю предков. Это стало началом восстания сорок пятого года.

С этого мгновения Чарльз упрямо следовал намеченным путем — у всех на виду, под беспощадными прожекторами истории. В предыдущие восемнадцать месяцев фигура принца скрывалась в полумраке безвестности, мы могли наблюдать за ним лишь опосредованно — через пару-тройку строчек в письме, какую-то фразу в мемуарах, протоколы министерства иностранных дел или обрывочные записи в дневнике. Прибыв в Шотландию, он вступил в полосу ослепительного света. Отныне каждый его шаг на виду. Мы знаем, как он обрабатывал и склонял на свою сторону Лохиела. Нам известно, как он сбросил ненужные уже одежды священника и, облачившись в килт, произнес по-гэльски тост за здоровье своего отца. И мы читали, как ранним утром 19 августа 1745 года Чарльз сел в гребную шлюпку, поднялся по Глен-Шиел и высадился на заболоченном берегу Гленфиннана. Он ждал, что его будет встречать толпа, а обнаружил всего несколько человек из клана Макдональдов. Чайки кружили над головой принца, как сейчас кружат над его монументом. Два долгих часа пришлось ему провести в ожидании: с тяжелым сердцем и недобрыми предчувствиями Чарльз мерил шагами берег. Затем разнесся звук волынок, из-за холмов появился Лохиел с Камеронами. Принц распорядился развернуть отцовское знамя. Вперед кое-как вышел маркиз Таллибардин: старый, немощный, он ковылял, с обеих сторон поддерживаемый молодыми горцами. Красное шелковое знамя с белым пятном посередине развевалось и трепетало на горном ветру. Маркиз Таллибардин, все так же опираясь на помощников, слабым дребезжащим голосом зачитал прокламацию, подписанную в Риме Яковом VIII. В ней монарх развенчивал германского узурпатора и призывал всех своих верноподданных присоединиться к штандарту законного короля. Затем слово взял Чарльз. Он произнес страстную речь. Говорил, что приехал потому, что знает: истинные горцы готовы жить или умереть за него. Он, в свою очередь, тоже принял решение бороться до конца — победить или умереть вместе со своими людьми. Среди собравшихся присутствовал один невольный слушатель — капитан английской армии по имени Суитенгем, которого захватили в плен в ходе одного из первых столкновений возле Спин-Бриджа. Принц Чарльз обращался с пленным весьма корректно, затем и вовсе освободил его, сказав на прощание: «Ступай и расскажи обо всем, что здесь видел. И передай своему генералу: я пришел, чтобы сразиться с ним».

Ну, и скажите, какой драматург смог бы лучше выстроить эту мизансцену, чем принц Чарльз?