Шотландия

Принятие Национального ковенанта в 1637 году и «Торжественной лиги и ковенанта» в 1643 году — важнейшие события шотландской религиозной и политической истории. Когда король Карл I обязал шотландцев пользоваться Книгой общей молитвы, опасения относительно «англиканизации» Шотландии получили фактическое подтверждение. Это заставило в 1637 году принять новую версию ковенанта 1581 года, из которой следовало, что шотландская церковь отвергает божественное право королей и не потерпит в своем вероучении и культе ни намека на «папскую ересь». По оценкам, ковенант 1637 года подписали более 300 000 человек. Когда их объявили бунтовщиками, ковенантеры стали устраивать службы на свежем воздухе, выставляя часовых, чтобы те высматривали солдат короля. Джон Ливингстон, ревностный ковенантер, страдавший за свои убеждения до конца дней, воевал в составе шотландской армии в ходе гражданской войны в Англии и Ирландии. Он также входил в посольство, которое отправилось в Голландию к Карлу II для переговоров в 1649 году. Поскольку пресвитерианство получило легальный статус лишь в 1690 году, умер он в изгнании, на чужбине. В приведенном ниже отрывке описывается полное опасностей путешествие Ливингстона в Лондон и отношение к ковенанту в самой Шотландии.

На протяжении лета 1637 года я провел как никогда много богослужений для народа и тайных собраний, в особенности в Ланарке, на западе этой области, и в других местах, в Киркуд-брайте и в пресвитерии Странраэр, когда ожидал прибытия из Ирландии корабля, на котором приплыла моя жена. Тем летом некоторых шотландских священников обвинили в подметных письмах, что они наставляют паству по королевской Книге, и это привело к недовольству по всей стране. Если не считать мятежа в Эдинбурге, каковой устроили при первой проповеди по королевской Книге, истинная реформация в Шотландии началась с двух петиций против этой Книги, одной с запада, а другой из Файфа, которые обе подали совету в Эдинбурге, где они счастливо и сошлись.

После этого 20 сентября появилось множество петиций против Книги из разных областей и уголков страны, и хотя король отрицал, что число петиций возросло, однако это было не так, а люди требовали уже не только отмены повеления относительно Книги, но и отказа от церемоний в Перте и отмены трибунала; когда же и в том было отказано, стали требовать изгнания епископов, свободных выборов в парламент и созыва Генеральной ассамблеи. Разумеется, на это не согласились, и число недовольных возросло настолько, что к ним теперь относилось едва ли не все население страны; считая, что власти нарушили старый ковенант, в мае 1638 года приняли новый текст ковенанта взамен того, который был несколько раз подтвержден королем и парламентом. Меня незамедлительно послали в Лондон с несколькими копиями нового ковенанта и письмами к нашим друзьям при дворе; чтобы избежать поимки, я надел серый плащ и серую шляпу.

Как-то ночью, в темноте, мы с лошадью оба упали наземь, и я почти четверть часа лежал, будто мертвый… Но Господу угодно было, чтобы я поправился и достиг Феррибрига, откуда день или два спустя прибыл в Лондон. Щека моя и один глаз по-прежнему кровоточили, так что я не отваживался выходить на улицу, но мистер Элеазар Бортвик согласился доставить письма за меня. Некоторые друзья и иные знатные англичане приходили ко мне, рассказывая, как обстоят дела, и что маркиз Гамильтон просил передать: он будто бы слышал, что королю донесли о моем приезде и что монарх охотно заковал меня в кандалы; посему, опасаясь, что меня перехватят, я отправился домой через Сент-Олбанс.