Шотландская любовь

Она так и не ответила на этот вопрос, заставила искать ответ в ее глазах, разглядывать ее пристально и с каким-то отчаянием. У нее покраснели белки глаз, как будто она плакала, а он не заметил. На щеках пылал румянец, губы, полные и яркие, слегка приоткрылись – дерзкий рот, зовущий к поцелую. Ему захотелось повторить вопрос, потребовать у нее ответа.

Что, если она скажет «нет»? Он аккуратно застегнет ее корсаж и отпустит с миром, оставив лишь воспоминания о своей галантности? Или же займется с ней любовью несмотря ни на что?

А если она скажет «да»? Тогда он спросит, может ли она полюбить его снова, будет унижаться, умолять ее…

Он стоял под Балаклавой на вершине горного хребта и видел внизу многотысячную кавалерию русских. В Лакхнау он врукопашную сражался с врагом. Будучи полковником, он посылал людей в бой, решал, кому атаковать, а кому прикрывать фланги.

Такое под силу лишь человеку без страха.

А вот теперь он узнал по-настоящему, что такое страх. И потому молчал.

Он подался вперед и нежно поцеловал пульсирующую жилку у основания ее шеи.

– Ты сюда наносила духи?

У него перед глазами стояла картина: сегодняшнее утро, и вот Шона наносит капельку духов на это место. И было почему-то крайне важно получить этому подтверждение. Он хотел, чтобы эти разрозненные образы, обрывки фантазий – ожили. И не важно, что произошло между ними.

Она кивнула.

– А куда еще?

Она качнула головой: ему придется самому найти эти места.

Он медленно спустил корсаж с ее плеч. Как же соблазнительно и развратно она выглядит: пышная грудь так и рвется на волю из клетки корсета. Он взялся за ее юбку – на ней было столько застежек, что он едва не потерпел поражение. Но Гордон твердо вознамерился на достигнутом не останавливаться и настоял на своем. Пальцы не слушались, сердце бешено стучало в груди.

Гордон спустил с Шоны юбки и кринолин на пол – сейчас было не до аккуратности – и, просто обхватив ее за талию, поднял и поставил чуть в стороне от вороха одежды.

Поцелуй. Ему нужен поцелуй. Прямо сейчас.

Он притянул ее к себе и погрузился в поцелуй, как в омут. Чернота перед закрытыми глазами вспыхивала яркими взрывами.

– Я назову ее «Шона», – пробормотал он ей в губы.

Она посмотрела на него затуманенным взглядом:

– Что?

– Я про свою взрывчатку. Я назову ее «Шона».

Шона улыбнулась.

Гордон прижался лбом к ее лбу.

– Ты действуешь на меня точно так же, – тихо проговорил он.

Ох, не следует ему быть таким откровенным.

Он не дал ей ничего сказать в ответ – снова поцеловал в губы, одновременно расшнуровывая корсет. Он жаждал видеть ее нагой, податливой, объятой страстью – и лежащей на его кровати.

Но сначала нужно было снять этот чертов корсет…

Гордон выругался, а Шона снова улыбнулась, но он не обратил на это внимания. Он просто не мог скрыть своего желания, которое уже граничило с отчаянием. Когда корсет наконец поддался и был снят, у Гордона возникло сильнейшее искушение запустить им в стену, но он сдержался и ограничился тем, что отбросил его на ворох одежды.

А теперь – нижняя рубашка, под ней панталоны с кружевом, прелестные подвязки, чулки и туфли.

Он не в силах больше ждать!

Он поднял ее на руки и положил на кровать. Шона приподнялась на локтях, на ее лице отражалась смесь удивления и радости.

Слава Богу, ему раздеться было легче, чем ей.

Зря он потратил время на смену одежды после своих экспериментов. Нужно было сразу доставить Шону сюда, чтобы она смотрела, как он моется. Он мог бы, не вытираясь, заняться с ней любовью…

С брюками пришлось повозиться – учитывая состояние его мужского достоинства.

Шона перестала улыбаться и внимательно посмотрела на эту часть его тела, которая, словно разумное существо, стремилась к ней так страстно.

Гордон хотел дать ей насмотреться на него, но нетерпение взяло верх – и он принялся стаскивать с Шоны туфли, чулки и в спешке едва не порвал панталоны.

Она молча помогала ему – приподняла бедра, когда он снимал с нее панталоны, и села, когда дело дошло до рубашки.

Ну наконец-то, наконец-то она полностью раздета! В комнате было прохладно, и ее кожа покрылась мурашками, но Гордон собирался согреть ее.

Он провел руками по ее бедрам, нашел бугорок, покрытый шелковистыми завитками. Она раздвинула ноги. Она хотела его, она звала его. Искусительница, которая жаждет еще поцелуев!

Кровать показалась Гордону слишком маленькой, он опустил одно колено на пол и покрыл поцелуями ее ногу от голени до бедра.

Ее охватила дрожь.

Он немного привстал и запечатлел цепочку поцелуев от бедра до талии, чуть задержался у пупка, и потом двинулся дальше – к прекрасной округлой груди.

Шона втянула в себя воздух и шире раздвинула бедра. Гордон улыбнулся.

«Иди ко мне».

Зов сирены – он проигнорировал его, отодвинув на второй план собственное возбуждение: гораздо важнее ему было увидеть Шону на пике страсти. Он хотел, чтобы она запрокинула голову, а глаза бы у нее сделались дикими, чтобы она кусала губы, сдерживая крик.

Господи, как же ему хотелось, чтобы она кричала…