Шотландская сага

В конечном итоге хозяин этого странного нового судна был вынужден обратиться за помощью к стоящим на берегу. Несколько минут спустя уже с энтузиазмом тащили за канат любопытствующие, помогая судну пришвартоваться. Звук выпущенного пара, когда открыли клапаны, прозвучал, как громкий механический вздох облегчения. Сразу же после этого молодежь подбежала к Хью Маккримону, задыхаясь от переполнявших их чувств.

— Ты видел, па! Мы помогали этой шаланде причалить. Разве ты когда-нибудь видел что-либо подобное в жизни раньше? Это — удивительная страна!

Хью Маккримон улыбнулся, сожалея, что не может разделить их восхищение. Многое удивляло его здесь. Например, он ожидал, что их как иммигрантов из Шотландии будут встречать, предложат приют, работу или хотя бы сообщат им какую-то информацию. Вообще-то это оговаривалось с теми, кому в Глазго они заплатили деньги за проезд. Но Глазго был теперь за тысячу миль по другую сторону Атлантического океана. А их по прибытии в новую страну лишь подвергли минимальным формальностям до того, как высадиться на пристань, а на прощание ограничились приветствием: «Добро пожаловать в Америку!»

Хью подумал, что население Нью-Йорка, должно быть, процветает, потому что они даже не потрудились освободить иммигрантов от той малости денег, которыми они владели, предложив взамен информацию о стране. Повсюду на оживленном причале стояли рядом группки шотландцев — мужчин, женщин и детей. Они неохотно расставались с теми, с кем подружились во время трансатлантического путешествия длиной в десять недель; тревоги и опасности, как известно, сближают.

Большинство из вновь прибывших были в гораздо худшем положении, чем Маккримоны. Некоторые совсем ничего не знали о стране, куда были отосланы своими землевладельцами. У большинства было мало средств, чтобы начать новую жизнь. Они согласились пуститься в путешествие только из-за того, что им предпочтительнее была неопределенность жизни в незнакомой стране, чем бесконечная бедность, которую они оставляли за собой;

— Мы не найдем места, где остановиться, стоя тут. Давайте пойдем и посмотрим, что может предложить нам Нью-Йорк.

Хью взвалил на плечо узел с одеждой и помедлил, перед тем как взяться за ручку холщового баула. Роберт Маккримон взялся за другую ручку баула, одежду он держал под мышкой. Все семейство и Морна Росс привезли с собой только те пожитки, какие могли унести, но у каждого под верхней одеждой был жилет, к которому были пришиты золотые монеты, как чешуйки золотой кольчуги. Это было довольно тяжело, но тот, кто носил такой жилет, чувствовал себя более уверенно.

Кроме этой наличности, которая всегда была под рукой, Хью Маккримон устроил все так, что остальные деньги были переведены в один из банков Америки. По сравнению со своими соотечественниками-иммигрантами, бывший гленелгский сборщик налогов мог считаться состоятельным человеком. Его скот не потерял веса во время зимы, что по меркам Высокогорья было везением, и весной, когда он погнал овец на Юг (там была нехватка мяса), за него удалось получить хорошие деньги.

Маккримон продал свою мебель южанину, который купил землю за озером в Гленелге. Тот же человек купил и рамы со стеклами, и балки для крыши от его дома за такую цену, какую Хью никогда не осмелился бы спросить у соседей.

Ко времени, когда предупреждение Джеймса Кэмерона о выселении вступило в силу, Хью уже был готов к отъезду. Он даже мог улыбаться людям шерифа и позволил им делать что им заблагорассудиться с тем, что осталось от его дома, где он провел всю свою жизнь. И шерифу ничего не оставалось, как смириться с тем, что Хью Маккримон уезжает с достоинством. Уважение к бывшему главному волынщику распространилось далеко за пределы Гленелга и земель Джеймса Кэмерона: народ пришел из всех близлежащих общин, некоторые даже преодолели тридцать миль, чтобы потом рассказывать будущим поколениям, как они провожали волынщика Хью Маккримона в путешествие, из которого он больше никогда не вернется в Шотландию.

Пристыженные примером явившихся незнакомых людей, жители Гленелга тоже покинули свои дома и пошли по дороге, чтобы проводить отъезжающего сборщика налогов. Когда процессия миновала дом Гленелгского Кэмерона в Ратагане, уже триста человек и пятнадцать волынщиков провожали Хью Маккримона в дорогу.

Это была минута гордости, но и печали для волынщика из Гленелга, и он боролся с соблазном вернуться и в последний раз окинуть взором землю, которая взрастила несколько поколений Маккримонов. Но нельзя оглядываться назад. Неизвестно, что таило в себе будущее, но он хорошо продумал свой план. Он обратил свое лицо к жизни в Новом свете с гораздо большей уверенностью, чем остальные, вынужденные покинуть Британские острова.