Шотландские тайны

— Разумеется, известно. А как же иначе? Гленшил обожает ругать тебя и за обедом с удовольствием пересказывает нам со смачными подробностями все твои похождения.

Кейтлин лукавила. Смачные подробности она узнала отнюдь не от деда, а от Макгрегора, который разоткровенничался с Дирком Гордоном в ту ночь, когда они заезжали в «Прекрасную служанку». Что же до Гленшила, то он обычно ограничивался недвусмысленными намеками.

— Но… — Дарок растерянно взъерошил свою шевелюру. — Но ведь ваш дедушка должен понимать, что это ровным счетом ничего не значит. И потом, мне доподлинно известно, что в молодые годы он вовсе не вел монашескую жизнь.

Кейтлин молчала, и Дарок продолжал все более безнадежным тоном:

— Молли принадлежит моему прошлому. Я не видел ее уже больше года.

Девушка по-прежнему хранила молчание, и Дарок в ярости скрипнул зубами:

— Прекрати издеваться надо мной! Если ты думаешь, что я хочу обручиться с Фионой, то ошибаешься. У меня этого и в мыслях нет.

— Какая замечательная новость.

Дарок так разозлился, что Кейтлин стало жалко его. Она не стала больше осыпать его упреками, а сказала примирительно:

— Дарок, пойми, о тебе идет отвратительная слава. Так что же странного в том, что я против твоего брака с моей кузиной? — Она помолчала, отхлебнула чаю и добавила: — Честно говоря, я вообще не понимаю, почему ты увлекся Фионой. Она так чиста, так невинна…

Дарок сердито нахмурился:

— И что же из этого?

Кейтлин откинулась на спинку кресла, в замешательстве подыскивая подходящие слова, но Дарок не стал дожидаться ее ответа.

— Как жаль, — сказал он с нескрываемой горечью, — что я ошибался в тебе. Мне отчего-то казалось, что хотя бы ты не станешь придавать значения всем этим пустым слухам.

— Пустым?

— Конечно! — Дарок был мрачнее тучи. — Ты же давно знаешь меня, так почему же веришь в то, что я — гнуснейший из развратников? Сплетни, слухи, молва — вот и все! Для них нет никакой почвы.

Кейтлин задумалась. Она была согласна с тем, что о молодом помещике судят и рядят все, кому не лень, но кое в чем ей удалось убедиться на собственном опыте. И она вскричала с негодованием:

— Когда ты узнал, что я не юноша, а девушка, ты тут же попытался обойтись со мной так, как привык обходиться с девицами самого низкого пошиба!

Дарок усмехнулся.

— Совершенно верно. Но почему это тебя удивило? Ты переоделась в мужское платье и бродила в таком виде по всему Дисайду. У любого, кто разоблачил бы тебя, сложилось бы неверное представление о твоих намерениях и твоих пристрастиях. Вдобавок ты ввязывалась в ссоры и даже сквернословила, так что же странного в том, что ты подверглась оскорблениям? А главное, тогда я еще был равнодушен к Фионе.

Кейтлин воскликнула с обидой:

— И все-таки ты вел себя со мной недостойно!

— Разве? Готов поспорить, что это не так. Однако сейчас я говорю о другом. О том, что видимость зачастую обманчива. Я-то тебя хорошо знаю и потому не поверю, если услышу, что тебя называют, к примеру, «особой легкомысленной до невозможности», но вот остальные…

Кейтлин опустила голову. Дарок был прав. Она часто виделась с ним и подолгу беседовала, но при этом отчего-то безоговорочно доверяла всем гнусным слухам, что распространялись о нем в долине реки Ди. А ведь если бы она судила о Дароке только по собственным впечатлениям, то наверняка отнеслась бы к его намерению жениться на Фионе с куда большей благосклонностью.

Впрочем, наморщила лоб Кейтлин, существовала еще и история местных кланов, хранившаяся в библиотеке Гленшил-хауса. Все без исключения Гордоны из Дарока были отъявленными негодяями и распутниками. И об этом было известно любому жителю Дисайда. И отец молодого Дарока, и его дядюшка прославились своими любовными похождениями. Если бы Кейтлин не так хорошо знала свою мать, она бы почти наверняка решила, что ее соблазнил кто-нибудь из Дароков. Кейтлин, однако, была уверена, что Мораг Рендал никогда не склонила бы слух к льстивым и лживым речам распутного красавца. Но сегодня девушка впервые задумалась о том, а есть ли у нее вообще основания доверять всем этим гнусным слухам. Пожалуй, нет, решила Кейтлин. И уж во всяком случае в хронике кланов нет ни слова о нынешнем лендлорде Дароке.

Она тяжело вздохнула и спросила с искренним любопытством:

— Но если ты ездил в Эбойн не для того, чтобы повидаться с Молли Флетчер, то тогда — зачем? Пойми, Дарок, я беспокоюсь за Фиону. Я не хочу, чтобы она страдала. В твоей жизни есть некая тайна, и я хочу проникнуть в нее. Ты так надолго уезжаешь, что это не может не интересовать меня. Объясни же, что у тебя за дела в Эбойне?

Дарок плотно сжал губы. Лицо его стало мрачным и замкнутым. Он решительно покачал головой и ответил:

— Нет, Кейтлин, я не могу открыть тебе свою тайну. Но уверяю: мои поездки не связаны с женщинами.

Кейтлин поняла, что настаивать бесполезно. Какое-то время в гостиной царила тишина, которую прервал Дарок, сказавший озабоченным тоном:

— Вот что, Кейтлин, пока лорд Рендал остается в Страткерне, тебе нельзя заниматься контрабандой. Макгрегор говорит, что Рендал жаждет твоей крови.

Кейтлин вздохнула: