Шоу должно продолжаться, Акиро-сан!

Первым делом мы прогнали несколько выходов, отрепетировали вступление музыкантов, перебивку на части передачи и коду, отработали несколько технических моментов. К концу дня вымотались невероятно, но были довольны проделанной работой. Мне хотелось прогнать все еще раз, но увидев усталый вид Хайнако и музыкантов, я сказал всем идти домой и отдыхать.

— Завтра тоже будет тяжелый день, — произнес я, с замиранием сердца думая о том, как пройдут съемки.

Мы тепло попрощались и пошли по домам.

Вечер в Токио — это яркая симфония света, звуков и эмоций. С наступлением сумерек город будто оживает, обретая новое лицо, полное магии и динамики. Небо окрашивается в теплые оттенки оранжевого и розового, которые медленно уступают место глубокому индиго. На горизонте размытые силуэты высотных зданий Токио превращаются в четкие светящиеся башни, подчеркивая величие мегаполиса.

На улицах зажигаются неоновые вывески, окрашивая асфальт и стены домов в яркие оттенки пурпурного, голубого и зеленого. Кварталы Сибуи и Синдзюку сияют как драгоценные камни, притягивая толпы людей, которые снуют по пешеходным переходам и узким улочкам, наполненным шумом оживленного разговора, смеха, рекламы и запахом уличной еды.

Но стоит отойти чуть в сторону, как весь этот гам затихает. В моем районе даже света нет — фонари не светили. И только возле входа в дом горела одиноко лампочка, по которой только и можно было сориентироваться.

Уже зайдя внутрь, я решил позвонить Момо. В квартире делать этого не хотелось, чтобы никого не разбудить. Я хотел услышать голос девушки, а заодно и уточнить по поводу завтрашней съемки. К тому же только сейчас, поздней ночью, Момо была свободна.

— Акиро! — едва раздался первый гудок, как девушка ответила. — Рада тебя слышать!

— И я рад, Момо, — немного смущенно ответил я. — Хотел узнать как у тебя дела.

— У меня все хорошо. До сих пор вспоминаю нашу встречу в Зеленом парке. Это было так мило и незабываемо. Я бы с радостью повторила!

— Правда? — улыбнулся я. — Я только за! — собравшись с мыслями вспомнил что звоню не только из-за этого: — Я еще хотел заодно узнать насчет завтрашней съемки передачи. Знаешь, мне до сих пор не вериться, что у меня на передаче будет сама Момо Ямаха!

— А что тут такого необычного? — игривым тоном спросила девушка. — Мало ли девушек в Японии с именем Момо?

— А Момо Ямаха, подающая надежды молодая звезда поп-сцены — одна! — ответил я.

Девушка звонко рассмеялась.

— Ты наглый льстец!

— Истинная правда!

— Ладно, будем считать что так. А насчет съемки не переживай. Я переговорила со своим продюсером, мы завтра выделили «окно» для съемок, я буду на студии заранее.

— Отлично! Тогда буду ждать нашей с тобой встречи, — произнёс я.

— Я тоже!

Это было мило и тепло. Мы попрощались и я, словно окрыленный, полетел к своему жилищу.

Однако черная тень, похожая на коршуна, перехватила меня.

— Акиро, дорогой! — проскрежетала Гушикен, стараясь придать голосу миловидные нотки. Получилось так себе.

— Доброй ночи, госпожа Гушикен, — сморщился я. Разговаривать с ней у меня не было никакого желания. — Если вы опять за фотографиями, то я категорично говорю вам, что…

— Акиро, ну что ты такой злой? Не нужны мне никакие фотографии, я поняла что тебе это неприятно и больше не буду так делать.

— Потому что сделали запас, когда нафотали меня ночью? — едко заметил я.

— Я же просто хотела узнать как у тебя дела. Ты слышал про синдром внезапной смерти во сне? Я вот переживаю за тебя!

— У меня все нормально, спасибо, — поспешно ответил я, желая как можно скорее попасть к себе в дом.

Но Гушикен и не думала меня отпускать. Она перегородила собой входную дверь, промурчала:

— Акиро, ну не злись. Я ведь просто хотела немного подзаработать. Ты ведь не платишь мне за аренду…

— Но это не оправдание того, что вы продаете мои фотографии без моего ведома! И не только фотографии! Скоро у меня будет зарплата и я вам обязательно заплачу. А сейчас я устал и мне бы хотелось…

— Да подожди ты. И что ты так спешишь? Все время в спешке. Даже поговорить некогда. Рассказал бы по-соседски как дела, чем на работе занимаешься?

— Госпожа Гушикен, дела у меня нормально идут, а на работе я работаю, — отрезал я.

— Ты не многословен! Ну расскажи. Мне же так интересна телевизионная кухня! — она вдруг драматически вздохнула, и к слову играла она отвратно. Мой преподаватель напился бы с горя. — Но я всё понимаю. Ты практически звезда! Тебе не до простых смертных. И даже не расскажешь что вы там делаете…

— Передачу снимаем, что еще же делать на телевидении? — отмахнулся я. Мне было не жалко рассказать что-то погрустневшей женщине. Пускай и не верил её ни на грамм.

— Передачу? — изобразила она заинтересованность. — А какую? Какую передачу?

— Госпожа Гушикен, я не могу об этом говорить с посторонними людьми, — осторожно заметил я. Очень уж странным мне показался её интерес.

— Так я тебе что, посторонняя⁈ — выпучила глаза та. — Я же живу практически с тобой в одном жилье, мы больше чем соседи.