Шоу не должно продолжаться

— Вот как? Выходит, я вас недооценил. Респект вашим способностям, — зааплодировал Беркутов. — Признаюсь: оставляя вас в том подвале, я испытывал некоторое беспокойство. В мои планы не входило убивать вас. Поверьте, я ценю чужую жизнь, а вашу ценю особо. Знаете, до того, как встретиться с вами, я считал, что людям наплевать на проблемы других людей. Вы опровергли данное мнение. Честь вам и хвала.

— Андрей, к чему весь этот разговор? — вмешался Плеханов. — Не о том ты должен сейчас думать. Совсем не о том.

— Вы в курсе, в чем обвиняется ваш друг? — обращаясь исключительно к Плеханову, спросил Гуров.

— Не нужно меня игнорировать, — зло оборвал его Беркутов. — Представьте себе, я не оставил своего друга в неведении. Первое, что я сделал, приехав сюда, это выложил ему всю правду. Разница в том, что ему безразлично, что я натворил и чем мне это грозит. Мы друзья, и это главное. А вот вы явились сюда напрасно. Один раз судьба вас пожалела, но вам этого оказалось мало. Вы решили испытывать ее на прочность до тех пор, пока везение не кончится. Зачем вы явились сюда? Зачем вообще влезли в это дело? — В голосе его послышались истерические нотки.

Плеханов приподнялся с дивана, готовый к любым неожиданностям, и проговорил:

— Успокойся, Андрей. Здесь тебе ничто не угрожает. Я уверен, этот человек не доставит тебе хлопот. Так ведь?

Он ждал от полковника поддержки. В какой-то степени Гурову было жаль его, но дать то, чего тот желал, он не мог, поэтому заявил:

— Напротив. Я приехал сюда именно за тем, чтобы доставить беспокойство вашему другу. Он преступник, и место ему в тюрьме. Скажите, Андрей, вы были так же честны со своим другом, когда сообщали ему о сумме, которую забрали при последнем ограблении? Быть может, вы обещали поделиться с ним награбленным?

— О чем вы говорите? — забеспокоился Плеханов. — Андрей лишь забрал свое у обманщиков. Так ведь, Андрей?

Беркутов молчал, буравя Гурова испепеляющим взглядом. Лев же молчать не собирался:

— Вы уверены в том, что ваш друг забирал свое именно у тех, кто это «свое» ему недоплатил? Странно. У меня другая информация. Ваш друг грабил ни в чем не повинных предпринимателей. Если ему так сильно хотелось получить кровно заработанные гроши, почему же он не залез в заводскую кассу? Разве не они прикарманили его денежки? А как насчет тех трехсот тысяч, что он забрал при последнем ограблении? Хотелось бы знать, за какую работу платят подобные суммы? Быть может, я что-то пропустил, и теперь сумма в триста тысяч — это минимальная заработная плата в нашей стране?

— Какие триста тысяч? О чем он говорит? — Плеханов перевел взгляд с Гурова на Беркутова: — Андрей, скажи хоть что-нибудь! Ведь это все неправда, верно?

— А вы проверьте его сумку, Вадим, он ведь приехал к вам не с пустыми руками, — посоветовал Гуров.

Плеханов снова взглянул на друга, и тот отвел глаза. Тогда он поднялся с дивана и направился в прихожую. Выйти из комнаты Беркутов ему не дал.

— Сядь, Вадим! — жестко приказал он.

— Почему я должен тебя слушаться?

— Потому что у меня есть кое-что посущественнее болтовни этого недоумка. — Беркутов неожиданно выхватил из-за пазухи пистолет и направил его на друга.

— Андрей, ты совсем свихнулся? — опешил Плеханов.

— Сядь, Вадим, не маячь! — повторил приказ Беркутов.

Почувствовав в его голосе реальную угрозу, Гуров поспешил вмешаться:

— Сядьте, Вадим, так будет лучше.

— Я должен проверить сумку, — упрямо произнес Плеханов. — Должен убедиться в том, что в ней нет никаких денег. И мне плевать на пистолет. Андрей не убийца, он не станет в меня стрелять.

— Не убийца, говорите? Жаль вас разочаровывать, но на совести вашего друга уже есть одно убийство. Так что я бы на вашем месте поостерегся.

— Теперь еще и убийство? Что будет следующим? Терроризм? Насилие или, может быть, шпионаж в пользу иностранных государств? — вспылил Плеханов. — Андрей, скажи, что это неправда. Ты ведь никого не убивал! — посмотрел он на друга.

То, что он прочел на лице Беркутова, повергло его в шок. До него дошло, что полковник говорит правду.

— Почему я должен его слушаться? — вконец растерявшись, повторил Плеханов, но на диван сел.

— Не нужно волноваться, — негромко произнес Гуров. — Все будет хорошо.

— Для вас уже ничего не будет хорошо, — злорадно расхохотался Беркутов. — Вы, Лев Иванович, зашли слишком далеко. Теперь вопрос стоит так: либо я, либо вы. Как думаете, что предпочту я?

— Расслабьтесь, все под контролем, — повторил Гуров, обращаясь только к Плеханову.