Шпага, честь и любовь

До ближайшего города — пара часов на лошади. А пешком по заснеженной лесной дороге?

Стемнело окончательно. На небе появились алмазные искорки.

— Иана! Смотрите — звёзды.

— О да… Впервые за два месяца вижу чистое небо, муженёк. Но меня занимает другое.

— Весь внимание, синьорина.

— Перестань называть меня так. Во-первых, давай как на корабле — муж и жена. Там, между прочим, тоже называл меня на «вы», думая, что никто не слышит. Слышали! Хорошо хоть, списали на чудачества презренных икарийцев.

— Как вы считаете нужным… Простите. Прости.

— Во-вторых, нам необходимо научиться поменьше выделяться. В разговоры с местными вступаю я, ты только поддакивай. Лучше — движениями головы.

— Ого. А ты, выходит, сумеешь затеряться между ламбрийцами.

— Надеюсь. Посмотри на себя. Темноволосый, глаза тёмно-серые. Типичный икарийский северянин. Жители равнин светлые и даже рыжие, как мой поклонник.

— Твоя Ева — блондинка.

— Да! Потому что несёт в себе кровь икарийских поселенцев. Они же, смешавшиеся с ламбрийскими туземцам, черноволосые и черноглазые. Как я. Прожив год с Эрландами, я могу говорить похоже, в тебе же любой признает чужака. А шрамы на лице — очень приметные, и борода никак не растёт, один мальчишеский пух.

Алекс обиделся. Он с августа по ноябрь яростно скрёбся бритвой, и теперь покрылся редкими чёрными волосиками, отчего принять грозный вид практически невозможно. Но не стоило тыкать в нос.

— Не грусти. Мне мой вид тоже абсолютно не нравится. На корабле обходилась гребнем, подаренным одним из матросов. А женщине нужно очень многое. Наверно, представить меня в бальном платье, на каблуках, с высокой причёской ты не в состоянии.

— Не думал об этом.

Иана постаралась вздохнуть как можно незаметнее. Конечно. Девушка, предназначенная другу Терону. Ни в вечернем наряде, ни в каком ином виде вообразить её нельзя. Зануда!

— Ты — красивая и без этих очень многих вещей, — продолжил Алекс.

Надо же — комплимент. Почему без малейшего воодушевления? Разъяснение не обрадовало.

— Если тебя приодеть и… не знаю, что вы там делаете. Причесать, наверно. Ты будешь выглядеть благородной, а не червём. Нас тут же разоблачат. Лучше уж так — по простому.

Ни малейшего любопытства? Ах, так… Иана не на шутку рассердилась. Дала себе зарок непременно отомстить спасителю: явиться на бал или раут, где бывают гвардейцы и легионеры, во всеоружии, лучше — императорский, заставить его охнуть и пожалеть, что не ценил, месяцами находясь рядом…

Она сбросила наваждение. В грубом плаще поверх матросского бушлата бредёт по зимнему ночному лесу и мечтает об успехе на балу в императорском дворце? Шагай дальше, наивная дурочка. Мечтать не вредно, но ни к чему хорошему это не приводит.

Когда мороз основательно прихватил пальцы ног в тонких кожаных сапогах, вдали послышался бубенчик.

— Я захвачу этот экипаж, даже если придётся убить его кучера и пассажиров.

— Не смей и думать, благоверный. Нас схватят, и мы никогда не сможем отвезти конверт.

— А так не сможем дожить до момента отдачи конверта. Эй! Эй!

Алекс кинулся на дорогу, размахивая руками и не пытаясь выполнить пожелания Ианы — не высовываться и молчать.

Кучер даже не вздумал придержать упряжку. Он свистнул, гикнул, стеганул лошадей, которые понесли прямо на молодого легионера. Тот бросился в сторону в последний момент, а возница снова ударил кнутом, пытаясь огреть.

Возможно, пригодился опыт боя на набережной канала. Алекс принял ременный раздвоенный наконечник на предплечье, обмотал его и резко рванул. Кучер сжимал древко кнута, накинув петлю на запястье, так что кубарем вылетел с облучка и зарылся в снег.

Иана бегом поравнялась с передком повозки. Лошади, верно, изумились непоследовательности рода человеческого: сначала удар хлыстом и понукание, потом натянутые вожжи и громкое «тпру». Но кого интересует лошадиное мнение?

Оставив бедолагу барахтаться в снегу, Алекс неторопливо двинул к экипажу.

Дверца отворилась. Сначала на ладонь, потом шире. Из неё высунулось напуганное лицо человека в преклонном возрасте, при бакенбардах и в котелке.

— Доброй ночи, мессир! — весело крикнула Иана.

— Мы из простых… Вы — грабители?

— Что вы! Вдвоём, без оружия? Просили подвезти до города, но ваш невежливый кучер ни с того ни с сего набросился с кнутом, ударил мужа. Мы тоже не из знатных, но есть же предел…

— Простите великодушно!

Смирения в голосе пожилого поубавилось. Наверно, на три четверти. Не господа, не грабители, без оружия — чего, собственно, перед ними распинаться?

— Мы не грабители, — подтвердил Алекс, тщательно подстраиваясь под матросский говорок. — Но вы на нас напали. Одного только «простите» маловато будет.

— Сколько? — заволновался дед.

— Довезти до Арадейса, — быстро вставила Иана, пока спутник не приступил к откровенно криминальному вымогательству.

— У нас мало места…

— Уместимся вдвоём на облучке, — она сверкнула глазами в неверном свете масляной лампы, болтающейся у дверцы, недвусмысленно показывая Алексу: молчи!

— Но мой Анжос…