Шпаги и шестеренки

– Он есть, – Бобби расправил бумажку. – Это и в самом деле Закрепитель?

– Да… Бобби, еще не поздно…

– Нет, брат Просвещенный, для тебя – поздно, – покачал головой Бобби и поднял винтовку, дуло которой смотрело теперь в лицо Ланселота.

– Бобби, ты, ты… – лицо Ланселота исказил ужас. – Ты все-таки накачался эликсиром? Господи, что ты наделал!..

Сухо щелкнул выстрел. Бобби стер с лица кровь, перевесил винтовку за спину и медленно начал обходить стеллажи. Нужный ему том уцелел, но доставать его пришлось вручную – после устроенной рыцарями бойни механические руки не действовали.

Он перенес фолиант на пюпитр, открыл на нужной странице и принялся методично набирать код на потертой клавиатуре. Наборные диски справа управляли доступом к сети Морганы, и Бобби закодировал и распределил новый эликсир в потоки грез, бег которых не прекращался, несмотря на уличные бои. Затем он приладил на раскрытые страницы уже порядком засаленный лист с кодом Закрепителя и ввел его. Под пюпитром защелкали шестеренки и в подземных лабиринтах башни механические клешни лихорадочно заметались, опуская компоненты для творения нового эликсира в кипящий атанор Грааля.

Бобби опустил гудящие руки. Его товарищам не обязательно знать, как погиб Ланселот и чего он добивался на самом деле. Старый рыцарь поднял знамя революции, найдутся те, кто его подхватит и понесет. Ланселоту же лучше остаться легендой. Мертвой легендой.

Бобби подошел к стрельчатому окну, разделявшему секции шкафов. Через разбитое стекло ветер нес привычную химическую фабричную вонь и запах гари – то там, то сям над Лондоном вспухали черные облака. Над Собачьим островом тучи окрасились багровой вспышкой, вслед за ней до Бобби докатился раскат грома. Нет, в доках собралось не просто пушечное мясо. Кажется, Мордреду пришло время познакомиться с перетащенными на берег со стоящего на ремонте «Дредноута» трехсотмиллиметровыми пушками.

На улицах тоже то и дело возникали перестрелки, постепенно перемещающиеся в сторону Мэйфэра. Букингемский дворец пылал. Из прорех в куполе над Сити валили столбы дыма.

Бобби сел на пол перед окном, скрестив ноги и положив на них винтовку. У него на глазах творилась история.

6

После дождя на улицах образовались лужи жидкой грязи, в которых застревали даже паромобили. Бобби измерил глубину одной из них собственной персоной, когда едва не провалился в оставленный открытым каким-то идиотом канализационный колодец. Лишь после того, как он обтер со своей драной робы вонючую слизь, то понял, что, скорее всего, колодец стоит открытым со дня мятежа, и через него покидал подземное убежище один из отрядов Просвещенных.

Мятеж был подавлен на третий день, уже после того, как Просвещенные захватили одну из основных целей – закрытые библиотечные фонды Лондонского университета. Мордред на Собачьем острове действительно был разгромлен, но прибывший спустя несколько часов «Авалон» смешал снятые с броненосца пушки и повстанцев с прибрежной глиной в считаные минуты. Теперь окутанная паром воздушная крепость нависала над городом, держа его под прицелом своих теплородных излучателей.

Впрочем, то, что они проиграли, Бобби понял еще тогда, когда освободился от влияния плазмы. Бросив винтовку и избавившись от доспехов, он выбрался из башни Грааля, до которого еще никому не было дела.

Теперь Бобби бродил по улицам, спал в подворотнях, питаясь с полевых кухонь, которые расставили по городу по приказу Персиваля – в городе не осталось продуктов, почти во все дома Ист-Энда не поступало отопление и газ. Время от времени патрулирующие улицы солдаты хватали очередного бедолагу, которого по каким-то причинам причислили к Просвещенным, и уволакивали его на «Авалон». Чаще всего, эти люди были абсолютно ни при чем. Но на улицах поговаривали, что обратно не вернулся никто.

Зато теперь большая часть города могла вполне сносно написать собственное имя и прочитать немногочисленные городские указатели без дополнительной порции иероплазмы. Жаль, что Бобби, в отличие от Ланселота, не догадался добавить в эликсир еще кое-какие компоненты – например, вызывающие приступы симпатии к Просвещенным и отвращение к старой власти.

Часть штурмовых отрядов Просвещенных успела вынести из закрытых библиотек книги. Теперь они валялись в грязи, и лондонцы использовали те из них, что были относительно сухими, для растопки печей. На этот раз даже не понадобились отряды паладинов. И никто не собирался читать книги – все разговоры по-прежнему вращались вокруг того, когда в дома вернется тепло, газ и иероплазма, а также не урежут ли из-за мятежа продпайки на фабриках.

По ночам, когда Бобби, ворочаясь, засыпал в проулке на Филдгейт в окружении рваных и грязных книг, которые он успел собрать на улицах, ему снилось, как он стреляет в Ланселота.

Мимо прошел военный патруль – тяжелобронированные морпехи Персиваля. Они мало обращали внимания на уличный сброд, но Бобби инстинктивно вжался в стенку. Хотя Просвещенных стало теперь пол-Лондона, за книгу в руках могли без разговоров поставить к стенке.