Шпана

Здесь здоровенный мужик меня удивил, он схватил меня за воротник, приподнял в воздух и прошипел что-то в том смысле, что мне надо признаваться, с кого одёжку снял и где разбойничал. Я сумел вывернуться как-то из его железных рук и отбежать чуть дальше по проходу.

– Ошибаешься ты, гражданин хороший, нигде я не разбойничал, а одёжку мы в лесу нашли.

После чего я припустился по этому проходу в сторону откоса, а они двое за мной – не догнали конечно, я парень шустрый, но коммерческая сделка навернулась медным тазом, это я с большим огорчением подумал, когда оторвался от этих нехороших людей. Ну что ж за день-то сегодня такой, одни обломы и разводы…

Вернулся к своим подельникам, как побитая собака. Лёха, видя моё состояние, ничего спрашивать не стал, а просто позвал жрать – он опять рыбы принёс, на этот раз стерляди, она дешевше сёдни, сказал. И картошки у нас ещё маленько осталось, так и заморили голод. А потом спать улеглись, утро, мол, вечера мудренее. А ночью мне был очередной очень интересный сон, я даже подумал, когда проснулся, чего это они чередой пошли, сны такие, не иначе домушка наша на каком-то интересном месте стоит.

Так значит что мне там приснилось… вы угадали, опять это был покойный атаман Сулейка, выплыл он, покачиваясь и подрагивая в ночном небе, откуда-то с берега реки.

– Что, Саня, тяжко тебе сёдни пришлось? – спросил он, устраиваясь на приступочки печки.

– Да, Афанасий, – честно ответил я, – нелегко было. А завтра ещё хлеще обещается быть… может поможешь чем-нибудь, а я тебе в ответ службу какую сослужу?

– Какую ж ты мне службу можешь сослужить, – спросил атаман, – когда я на том свете, а ты пока что на этом.

– Ну не знаю, – признался я, – ты ж вроде путешествуешь туда-сюда, значит и здесь у тебя какие-то интересы есть. Вот я и мог бы, к примеру, представлять твои интересы на этом свете.

– Лады, я подумаю, а теперь слушай меня и запоминай, куда тебе надо сходить и что сделать, я два раза повторять не буду, готов?

– Всегда готов, – с готовностью отозвался я, разве что пионерский салют не отдал.

– Ну так вот – здесь неподалёку, если вдоль берега идти, то полчаса примерно, а потом чуть вверх, живёт один отшельник по имени Серафим.

– Серафим Саровский? – ляпнул я от балды.

– Не перебивай старших, – сурово отвечал мне Сулейка, но впрочем пояснил ситуацию, – Саровский это в Сарове, день на телеге ехать, а здесь другой Серафим, нижегородский. Так вот, идёшь завтра с утра к этому Серафиму и говоришь ему позывной «Привет от Сулейки», а дальше он сам тебе все скажет и покажет.

– Понял, – ответил я и повторил на всякий случай, – иду с утра к Серафиму, говорю позывной и слушаю его инструкции.

– Молодец, но это ещё не всё – на Спиридоном своего зря ты наехал, у него связи большие, но раз уж начал, надо заканчивать, негоже на полдороге бросать. Сделаешь, короче, так…

И далее атаман битых десять минут мне втирал, что и как надо сделать со Спиридошей.

– Теперь насчёт Шныря и Ножика – забудь про них, ты им ничего не должен и они тебя знать не знают, не твоё это дело.

– Спасибо, дядя Афанасий, – искренне поблагодарил я его, – я и сам уже думал, что влез не в свои сани.

– Правильно думал. И ещё одно, про Башкировых – мысли у тебя насчёт них верные, но одну поправку всё же надо внести, с Яковом не связывайся, хуже будет, выходи сразу на Матвея, а дальше всё делай так, как задумал.

– А откуда ты знаешь, как я задумал? – всё же решил я уточнить у него.

– На роже у тебя всё написано, – сказал Сулейка, как отрезал, – ну всё, хватит лясы точить, рассвет скоро.

И он поплыл к берегу реки, но перед окончательным уходом обернулся и сказал напоследок:

– Парнишка ты шустрый и мыслей у тебя много, так что я буду за тебя болеть там у себя… и артель ты правильно решил назвать именем этого… Горького, он кстати приедет через неделю, можешь встретиться. Ну бывай.

И на этом он окончательно растаял в утреннем тумане, а я проснулся в холодном поту. Полежал, поразмышлял и решил, что ничего страшного не случилось, а скорее наоборот – такой вот дружбан и советчик совсем не помешает, правильно?

А с утреца раннего я сказал Лёхе, что ушёл по делам, буду в районе обеда, сидите тихо, как мыши под веником и никуда не вылезайте. А сам почесал вдоль крутого берега Оки строго на юг. Жилая застройка сразу и закончилась, слева по борту потянулись чахлые рощицы, перемежаемые ручейками, ручьями и даже маленькими речками, льющимися с горы в реку через каждые сто-двести метров. От жажды по крайней мере не умрёшь, подумал я, упёршись в какую-то постройку и красного обожжённого кирпича. Слева были два здоровенных корпуса, один из них с шестигранной высоченной трубой, а прямо на берегу стояла башенка из того же кирпича.