Шпана

Короче говоря, получил я искомую бумагу и даже печать у Фрола на неё сумел поставить, а потом вернулся в свой родной практически цех и призадумался – как же мне эту рекламную кампанию-то проводить? С чего начать, как углубить и чем финишировать? Телевидения же в этом времени пока что даже и изобретать не начали, радио вон, и то через десяток лет в лучшем случае появится, такое, чтобы по нему рекламу можно было крутить. Остаются газеты и наружка… а что газеты, их читает в основном образованная публика, а у простого народа, основной, так сказать, целевой аудитории наших макаронов, с грамотностью не очень, не увидят они газетной рекламы от слова «никогда»…

И тут у меня в голове неожиданно всплыло слово «синематограф» – его ж уже изобрели браться, как их там… Люмьеры. И кино уже крутят по всему миру, в том числе и на нашей родимой ярмарке, как уж оно там называется… «Прожектор из Парижа».

^{(синематограф на Нижегородской ярмарке, конец 19 века)}

Вот в эту сторону и будем работать, дорогой Александр Потапыч, сказал я сам себе. Вспоминай теперь, как у нас в России сейчас не с прокатом, а с производством фильмов дела обстоят… Подумал и вспомнил, что только через пяток лет начнёт развиваться отечественный кинематограф-то… А кто у нас в городе всё и про всех знает? Конечно газетчики.

– Лёха, – крикнул я брату, – я по делам в город, а вы пока точите ещё по одной железяке, чтобы у нас запасной агрегат для макарон был.

Лёха конечно сделал попытку увязаться со мной, но не очень настойчивую, так что через четверть часа я уже входил в здание «Нижегородского листка».

– О, Александр, – это я сразу нарвался на Горького, он почему-то на входе стоял, раскуривая сигару, – как дела, что нового?

– Добрый день, Алексей Максимыч, – поздоровался я с ним, – дела идут и жизнь легка, но возникло одно непредвиденное затруднение, требующее консультации с уважаемыми людьми.

– На меня намекаешь? – спросил он, – ну давай, выкладывай своё затруднение.

– Как у нас в городе… да и вообще в стране обстоят дела с синематографом?

– Даааа, – протянул Горький, – широкий у тебя круг интересов, ничего не скажешь.

– Не жалуюсь, – скромно отвечал я.

– Ну так значит кинематограф… а пойдём прогуляемся на ярмарку, я тебе по дороге всё и обскажу, что знаю.

И мы спустились по Зеленскому съезду с Нижне-базарный ряд.

– Недавно я большую статью по этому поводу написал, так что ты обратился по адресу, – говорил он мне, не переставая курить свою сигару, – игрушка новая и довольно модная, залы для просмотра фильмов, как грибы растут по всей России. Один, кстати, на ярмарке есть, можем зайти.

– Обязательно зайдём, Алексей Максимыч, – ответил я, – но меня больше интересует не прокат, а съёмки фильмов – этим у нас кто-нибудь занимается? Или хотя бы планирует?

– С этим гораздо хуже… в основном привозные кинокартины крутят… хотя стой, слышал я такую фамилию Сашин, звать Володей… он артист московского театра.

– Неужели МХАТа? – спросил я.

– Нет, попроще – театра Корша кажется… так вот, это якобы наш первый российский режиссёр, он же и сценарист, он же и продюсер, он же и во всех ролях играет. Снимает что-то на закупленный в Америке киноаппарат, потом пристраивает ленты в кинотеатры, вот он-то наверно тебе и нужен… и ещё раз стой, я же его видел вот буквально вчера, он вообще-то нижегородец, в Москву недавно перебрался.

– Алексей Максимыч, а если вы меня ещё и познакомите с ним, благодарность моя не будет иметь никаких границ…

– Ладно, потом сочтёмся благодарностями, мы уже пришли.

Да, это был самый он, «Прожекторъ изъ Парижа», он же «Волшебный мiръ» (блин, как же меня бесит эта дореволюционная орфография), на Самокатной площади.

– А почему она собственно так называется, это площадь? – спросил я у Горького.

– Так вон же трактир стоит, «Самокатом» называется, – и он показал направо, – внутри он устроен в виде карусели, столы и стулья по кругу вращаются, очень популярное место у купечества. Да и просто карусели с другой стороны стоят, их тоже самокатами зовут.

– Понятно, – ответил я, – а вон кажется хозяин кинотеатра вышел.

– Точно, он самый, Болеслав Вацлавович… пойдём познакомлю.

– Поляк что ли?

– Кажется да, но давным-давно в Нижнем живёт… дзень добрий, пан Болеслав!

Болеслав, мужчина средних лет в красивом белом костюме с жилеткой, повернулся к нам, узнал Горького и расплылся в широкой улыбке. Далее они некоторое время вспоминали прошлую встречу в ресторане Шустова, а потом Горький вспомнил и обо мне.

– Вот, Болеслав, представляю тебе молодое дарование с мельницы Башкирова, звать Александром.

Тот прищурился и воскликнул:

– А не тот ли это самый Александр, который призрака недавно победил?

– Тот, не сомневайся.

– Почту за честь познакомится – Болеслав Вачовский, предприниматель, – и он кивнул головой мне. – Кино пришли посмотреть? Так заходите, билетов брать не надо.

– Спасибо, – ответил Горький, – кино мы в другой раз посмотрим, а вот у Александра к тебе есть дело по кинематографической части.