В общем-то, все происходило в рамках одной разросшейся семьи. Отец Шарлотты был старшим сыном коннетабля Анна де Монморанси, а второй сын женился на Диане Французской, внебрачной дочери Генриха Второго от Филиппы Дучи. Таким образом, родная дочь покойного короля приходилась Шарлотте теткой. У Шарлотты есть жених, Франсуа де Бассомпьер, любимчик короля, сделавший успешную военную карьеру. Генрих прикинул расклад: ну как такому дворянину, да еще другу рога наставлять? А жить с закрытыми глазами Бассомпьер точно не согласится. Значит, нужно срочно добиваться расторжения помолвки и искать для Шарлотты другого мужа. Выбор Генриха пал на молодого принца Конде, внука Луи де Бурбон-Конде, первого предводителя протестантов, и сына Генриха де Бурбон-Конде. Напомню: Генрих Конде был мужем Марии Клевской, принял католичество после Варфоломеевской ночи, потом передумал, вернулся в протестантизм, сбежал в Германию, а жену оставил в Париже, где она и скончалась родами. Вспомнили? Так вот, тот Конде вторым браком женился на Шарлотте де ла Тремуй, которая и родила ему сначала дочь, потом сына, названного… ну, ясное дело, тоже Генрихом. В какой-то момент после рождения первого ребенка Шарлотта изменила мужу, муж ее наказал и спустя непродолжительное время странным образом умер при невыясненных обстоятельствах. Все были уверены, что это дело рук неверной супруги. Впрочем, нашлись и те, кто подозревал в причастности к этой загадочной смерти Генриха Наваррского (шел 1588 год, и Генрих еще не был королем Франции). В момент загадочной смерти мужа Шарлотта была беременна, и сын Генрих родился уже после кончины своего отца.
Юный Генрих, сын Генриха де Бурбон-Конде, был, между прочим, не кем-нибудь, а принцем крови. С того момента, когда умер последний король Валуа и на престол взошел Генрих Наваррский де Бурбон, молодой Конде считался даже первым принцем крови: если у Генриха Четвертого не будет сыновей, то корону наденет именно он как ближайший родственник по мужской линии (двоюродный племянник). Когда в 1601 году у короля родился наследник Людовик, принца Конде подвинули, но ведь случиться может все что угодно. Понятно, что при таких обстоятельствах Генрих Конде вряд ли чувствовал себя незначительной пешкой, которую легко сбросить с доски. Он не последний человек и при дворе, и в королевстве. О чем думал Генрих Четвертый, предполагая, что принц позволит королю беспрепятственно ухаживать за своей женой? На что рассчитывал? Мне непонятно. А вам?
Ну и, конечно же, все обернулось совсем не так, как планировал король. Конде немедленно увез молодую супругу подальше, сперва в провинцию, потом в Брюссель, под защиту эрцгерцога Альбрехта. А ведь он – принц крови и не имеет права покидать страну без разрешения монарха, таковы правила. Подобного афронта король не ожидал. Он отправил в Брюссель своего человека с приказанием похитить Шарлотту, принцессу Конде. Конде принял ответные меры, и похищение не удалось. Амбелен считает, что принца предупредила Мария Медичи, самолично письмецо ему написала, так что к появлению на горизонте похитителей Конде был полностью готов. Король от этой неудачи впал в ярость и пригрозил Альбрехту, дескать, если будешь помогать беглецам – введу войска и оккупирую Брабант. Альбрехт оказался не робкого десятка и супругов Конде не выдал. Генрих принялся на полном серьезе готовиться к военной операции. Для начала войны у него были некоторые причины геополитического толка, но не настолько серьезные и срочные, чтобы вот прям немедленно хвататься за оружие. А тут такой повод подвернулся! Генрих чувствовал себя оскорбленным и как любовник, и как король. Ему очень не хотелось выглядеть посмешищем в глазах всего мира.
Вы только подумайте! Человеку 56 лет, у него шестеро законнорожденных детей от Марии Медичи (трое сыновей и три дочери) плюс девять потомков от разных любовниц, и теперь он готов поставить на карту жизни солдат только ради того, чтобы заставить эрцгерцога выдать ему Шарлотту. То ли «седина в бороду – бес в ребро», то ли «старый – что малый» плюс начинающаяся деменция. Второй вариант принять легче, учитывая более чем странный выбор мужа для Шарлотты де Монморанси. Кроме того, мы знаем, как много усилий приложил Генрих Четвертый к тому, чтобы во Франции воцарился мир. И добился этого. Теперь же все шло насмарку, снова война. Но, возможно, причиной столь спорных решений стал абсолютистский стиль мышления: я во всем разбираюсь лучше всех, я не могу быть неправ, любое мое суждение – самое правильное, потому что я самый умный и знающий.
Число недовольных росло. Никто не понимал целей новой войны. Гугеноты так и не простили Генриху перехода в католичество, католики же подозревали, что король по-прежнему предан идеям протестантизма и тайно поддерживает бывших единоверцев. Окружение королевы, особенно его итальянская составляющая, осуждало неприкрытое донжуанство Генриха. Итальянцев активно поддерживали испанцы.