Шпаргалка для ленивых любителей истории – 3. Короли и королевы Франции, 1498-1848 гг. [Литрес]

Жанна, в отличие от своей предшественницы мадам Помпадур, политикой не интересовалась, ее куда больше занимали экстравагантные наряды и бесчисленные украшения, на которые король брал из казны все больше и больше денег. Но она была добросердечной и порой обращалась к королю с просьбами проявить милосердие к тому или иному преступнику или просто провинившемуся. Король умилялся и просьбы выполнял. Отношение к «графине» дю Барри при дворе было неоднозначным. Те, кто оценил ее добродушие и простоту, стали друзьями, те же, кто считал неприемлемым и непростительным прошлое Жанны, ее сторонились и игнорировали. Были и откровенные враги, не без этого. Особенно среди членов королевской семьи.

Напомню вам, что у Людовика Пятнадцатого к моменту появления на горизонте мадам дю Барри имелись четыре дочери в возрасте от 31 года до 36 лет. Все незамужние. Самая младшая, Луиза, ушла в монастырь, трое же старших – Аделаида, Виктория и София – так и продолжали жить в королевском дворце. Разные по характеру, они все дружно презирали Жанну и между собой говорили о ней гадости, но на людях вели себя приветливо, ничем не выдавая истинного отношения к пассии своего сластолюбивого папеньки. Этикет есть этикет, нарушить его – смерти подобно.

Вот мы и подошли к событиям, понять которые было бы трудно без предварительных рассказов о франко-австрийских отношениях и о юном наследнике престола, дофине Луи Огюсте. Теперь вы сами увидите, что все «скучное» и «преждевременное» на самом деле было нужно.

В рамках продолжения внешнеполитического курса на дружбу с Австрией заключили соглашение о браке дофина Луи Огюста с австрийской принцессой, самой младшей дочерью императора Франца Первого и императрицы Марии Терезии. Девочка по имени Мария Антония росла веселой и беззаботной, учиться не любила, как говорится, от слова совсем, пером владела плохо, по-немецки писала коряво и с ошибками. Ей хотелось только петь, танцевать и играть, все прочее казалось ненужным, утомительным и невыносимо скучным. Чтение ей быстро надоедало, и, как говорят, ни одной книги Мария Антония не дочитала до конца.

Когда договорились о франко-австрийском браке, из Франции прислали аббата Вермона, который должен был усовершенствовать образование невесты: французский язык, история и литература Франции, основы внутренней и внешней политики и все прочее, что необходимо знать будущей королеве великой державы. Обучение и инструктаж шли с трудом. Вермон писал, что его подопечная не глупа, но весьма легкомысленна и несколько ленива, она более или менее прилично может усвоить только тот материал, который развлекает ее или подается в виде игры. Помимо аббата, подготовкой Марии Антонии занимались учителя танцев, музыки и иностранных языков. Зная легкомысленный нрав и непоседливость дочери, императрица Мария Терезия приказала, чтобы девочка до самого отъезда во Францию спала в покоях матери: это облегчало надзор за ней.

Ослепительной красавицей Мария Антония не была. Имелись проблемы с неровными и выступающими вперед зубками, и хотя врач заставил ее носить корректирующие металлические скобки, толку от этого оказалось немного. Но девочка была веселой и обаятельной, грациозно танцевала, вполне прилично пела (ее учителем музыки был, между прочим, сам великий Глюк), и все вокруг находили ее очаровательной. Простодушная и искренняя, Антония даже не подозревала, что львиная доля комплиментов, которые она слышала в свой адрес, были обыкновенной лестью императорской дочке.

И вот настал момент, когда ей пришлось изменить имя на французский манер и уехать из родного дома. Марии Антонии предстояло стать дофиной Франции Марией-Антуанеттой. Ей было 14 лет.

Небрежное и невнимательное отношение к наставлениям аббата Вермона и прочих воспитателей аукнулось девушке сразу же. При французском дворе главенствовал строжайший этикет, нарушение которого выглядело буквально преступлением. Ничего подобного при австрийском дворе не было. Дома царили строгие нравы и немецкий четкий порядок, это правда, но правила касались режима дня и общих норм поведения, а не мелких деталей типа кто первым заговорил, кто первым улыбнулся, кто ниже присел, кто идет впереди, а кто за ним и так далее. Живая и непосредственная, Мария-Антуанетта с первого же дня наделала кучу ошибок и настроила против себя очень многих, в особенности тех, кто в целом не приветствовал укрепление франко-австрийских отношений. Юная дофина кое-кого раздражала. А она ничего не замечала, поскольку все рассказы о нюансах внешней политики пропускала мимо ушей. Она ведь такая очаровательная, что ее просто невозможно не любить! Разве кто-то может думать о ней плохо?