Шпаргалка психолога

Это значит, что негативное событие из прошлого может делать человека пессимистом и ограничивать его способность реагировать на позитивные стимулы.

Активация СТП может проявляться как неспособность получать удовольствие, радоваться, стремиться к желаемому. Одновременно даже небольшие негативные события вызывают преувеличенную эмоциональную реакцию – печаль, тревогу и страх, бессилие. А ведь именно это – симптомы депрессии.

Даже в клинических случаях психотерапия может быть уместна и эффективна. Речь и мышление – однородные явления. Разговаривая с терапевтом, человек меняет когнитивную карту и может вписать в нее события (стимулы), которые вызывали активацию СТП.

В клинической литературе множество данных, показывающих, что осмысление травматического опыта через проговаривание может вызывать физические изменения и изменения в работе нервной системы[8].

Человек и все его системы заточены на целенаправленное действие в мире. Нервная система – это система навигации. Расстройства можно рассматривать как ошибки в работе любой из ее подсистем.

Неспособность внести необходимые изменения на «карту» – человек постоянно промахивается мимо целей и спотыкается об реальность. Негативные эмоции вызваны как отдалением от позитивных стимулов и промахами, так и работой СТП, которая продолжает бить тревогу, усиливая негативные переживания вплоть до депрессии.

Повышенная чувствительность этой системы негативных эмоций приводит к постоянному избеганию и отдалению от необходимых человеку ресурсов. Это отдаление от позитивных стимулов, в свою очередь, усугубляет негативные эмоции.

Я не рассматриваю здесь избытки позитивных эмоций, потому что они встречаются реже, а формат предполагает краткость. Тем не менее они также хорошо укладываются в этот эволюционно-биологический ракурс. Мания – пример гиперактивности дофаминергической системы, которая перекрывает любые сигналы об опасности (негативные эмоции). В результате человек переоценивает выгоды и возможности, недооценивая риски и угрозы. Биполярное расстройство – это нестабильность в балансе между чувствительностью к выгодам и угрозам. Это сбой в работе навигационных систем, которые приводят к промахам и спотыканию на местности – дезадаптивному поведению.

Подробнее об этих системах читайте в главе «Пятифакторная модель личности» («Экстраверсия» и «Нейроцизм»).

Глава 2. Депрессия и социальный статус

Клиническая глубокая депрессия – это напасть, которая ранит и даже калечит людей, семьи и уносит жизни. Она хорошо маскируется, и людям, страдающим от нее, сложнее получить помощь, чем страдающим от физических травм и болезней. В этом ее коварство. Со стороны ее непросто отличить от плохого настроения, пессимизма или так называемой лени. Поэтому человек, оказавшийся по тем или иным причинам в глубине депрессии, часто слышит критику и призывы в духе – «соберись!», «не думай о плохом», «перестань ныть и сделай что-нибудь». Такие советы и призывы могут помочь, когда человек способен их взять. Когда тренер или соратник выкрикивает: «Терпи боль и преодолевай, победа будет твоей!» – это отличный стимул для спортсмена в пекле сражения.

Практика же показывает, что такая поддержка, не только не помогает человеку в депрессии, но усугубляет его или ее состояние, даже когда она мотивирована искренним желанием помочь. Почему так? Что такое депрессия и как ее лечить? В силу разрушительных последствий депрессии для индивидов и общества ей по праву занялась медицина. Были выработаны фармакологические решения, начиная с синтетического тестостерона, которым лечили депрессию в Германии в 20-е годы[9], и до селективных ингибиторов обратного захвата серотонина (СИОЗС), являющихся сегодня первой линией обороны в борьбе с этим недугом.

Медицина рассматривает клиническую депрессию как расстройство в работе серотонинергической системы. Это сложная система, она распределена по организму от кишечника до мозга. Ингибиторы обратного захвата серотонина нацелены на последнее звено в ее работе – межсинаптический зазор, – они увеличивают концентрацию серотонина в этом бутылочном горлышке. При этом их действенность и надежность оставляют желать лучшего.

Эволюционные биологи предложили взглянуть на депрессию с другого угла.[10]

В соответствии с теорией эволюции все, что не способствует выживанию и размножению, отсеивается в ходе истории. И наоборот, если явление существует долго, это значит, что оно выполняет некую адаптивную (полезную) функцию. То есть эволюционная биология задается не только вопросом, «как» что-то работает в организме, но и «зачем». Ответы на этот вопрос, безусловно, помогают лучше понять то, что мы исследуем.

Данный вопрос применим и к депрессии. Вот почему.