Шпилька

– Очень жаль! – Алексей пытается убрать сминающие накрахмаленный воротничок руки, но у него это не получается. – Знаешь, я и правда об этом жалею и если бы можно было отмотать всё назад, я бы этого никогда не сделал. Извини, если причинил тебе боль!

– Здорово! Как это классно у тебя получается. Ты можешь улыбаться в глаза, признавать свою вину, признаваться в любви, и при этом продолжать совершать подлость и никого не любить. В этот раз не прокатит. Её ты у меня не отнимешь!

– Но Ева не твоя жена и даже не любовница. Ты всего лишь однажды нанял её на работу. Ещё раз извини, дру…извини Глеб. Но ситуация изменилась. – Руки Алексея уцепившиеся в огромные кулаки, в сравнении с ними кажутся руками младенца.

– Ну тем более. Если уж у тебя хватило совести трахнуть слабую на передок бабу, жену человека, которого ты считаешь своим другом, то я с чистой душой могу сделать ответный ход. Запомни, сука, – кулаки сжимающие белый воротник перекрещиваются, так что скрученная в нитку шёлковая ткань передавливает шею Алексея. – …не смей больше приближаться к моей женщине.

– А то что? – хрипит Алексей, – убьёшь меня, как пацанов? Он вдруг делает отчаянную попытку вырваться, яростно крутя головой и двигая плечами. Рубаха рвётся и Алексей, сделав мощный рывок, освобождается от захвата и по инерции отлетает к противоположной стене.

Глеб приближается к нему вальяжно и медленно с уверенностью льва, смакующего расправу над подраненной ланью. Его зубы обнажаются в злом садистском оскале.

– Я бы мог грохнуть тебя час назад так, что никто бы и не понял , что произошло. Вот только в последний момент передумал. Это будет для тебя слишком шикарно, даже не понять, за что ты несёшь наказание. Я разберусь с тобой здесь и сейчас, как мужик с мужиком. Я верну тебя в прошлое, на двадцать лет назад, превращу тебя в того, кем ты был. Ты помнишь свою кличку там, в «Индусе»? Доход!

Глеб делает шаги вправо и влево синхронно с движениями Алексея, мечущегося вдоль кафельной стенки.

– Ну что, Доход, вспомним молодость? – Глеб делает резкий выпад, после которого Алексей снова оказывается в капкане его рук. В этот раз он прижат к стене и железный локоть вдавливает его кадык в кафель. На этот раз Глеб навалился на жертву всей своей массой. Теперь он её ни за что не отпустит. На этот раз он доделает дело до конца и ему всё равно, какие это будет иметь последствия. Оторвать его от Алексея сейчас было бы так же сложно, как оторвать от Евы в пик страстного секса. Он чувствует, как тельце Лёхи начинает обмякать, его глаза закатываются, и цвет лица становится синюшно бледным. Ещё немного усилия, нужно всего лишь раздавить эту бабочку. Где то фоном гремит музыка, слышится стук в дверь и требования Евы открыть.

«Подожди дорогая, твоя очередь придёт после, сначала нужно доделать дело.

«Тяни крепко основательно! – Ему вспоминается грубый бас отца, когда он учил его ремонтировать кран на кухне. Отец старался научить его и братьев всем житейским умениям, которые, по его мнению, обязательно должны были пригодиться в жизни. Ну вот наконец то пригодилось.

– Тяни основательно! Всегда делай так, чтобы после тебя ничего не нужно было переделывать.

Маленькие ручки с усилием давят на железную трубу хвостовика разводного ключа, он виснет на нём всем телом.

– Затягивай крепче! Намертво!

На-а-ме-ерр-тво-о!

Ему кажется, что ещё немного и плоть под его локтём со сверкающей золотой запонкой на рукаве лопнет, брызнет, оставив на кафеле красные крапины. Он раздавит его, как напившегося крови комара. Чтобы больше не жужжал над ухом, чтобы не зудели укусы, чтобы всё наконец-то закончилось…

Вспыхнувшая правая лодыжка передаёт острый сигнал боли в голову. Он вскрикивает и забывается на долю секунды. Удар острым носком ботинка в кость, это не компот, даже если ты под анестезирующим действием алкоголя.

Когда розовое марево в глазах рассеивается, он видит, что Лёха ускользнул и теперь находится на расстоянии метра от него.

– Ах ты, с-сука!

Нога ниже колена онемела и неприятно вибрирует, будто по ней запустили электричество. Лёха, кашляя, и держась за шею, пятится назад. Оторванный лоскут рубахи свисает ниже пояса, оголяя половину бледного торса.

– Ну ладно! Это даже хорошо! Может ты ударить меня хочешь? Так будет по крайней мере справедливо. Давай! – Глеб идёт на Лёху, который пятится между закрытых кабинок туалета. – Я даю тебе шанс! Ударь меня! Побудь напоследок мужиком. Покажи, что ты силён не только с бабами. Бе-ей!

Н-н-н-а-а!

Кулак Лёхи врезается в его нижнюю челюсть. Глеб не ожидал такой внезапности, и его голова чуть откинулась назад. Боли нет, но он ощущает то неприятное детское чувство, вспышки в голове и наполняющийся запахом меди рот.

– Ха-ха-ха, – он сплёвывает и красный червячок, падая на белый кафель, превращается в кляксу. – Хило, дружок, очень хило. Ну чё, Доходом ты был, Доходом и остался.

Глеб продолжает наступать вытирая запястьем кровь из разбитой губы.