Шпилька

– Ты спросил, какие у меня условия? Так вот, моё первое условие такое. Я хочу разговаривать в тихом уютном месте, желательно за городом, в каком-нибудь домике, где вокруг на сто вёрст никого нет. Ты знаешь такое место?

Он кивает головой. А что, идея. Так даже лучше.

– Хорошо, поедем за город. Есть одно место…

***

Перламутровый Audi Q8 подкатывает к раздвижным кованым воротам. Глеб шарится в перчаточнике, откуда достаёт маленький брелок. Он нажимает на кнопку, и ворота разъезжаются в разные стороны.

– Это что, дача? – подаёт голос, всю дорогу проспавшая на заднем сидении Ева.

– Нет, это не дача, но это то место, где на сто вёрст вокруг никого нет. Ты же этого хотела?

Машина въезжает по грунтовой дорожке в периметр огромного угодья площадью в два гектара. Это их охотничья заимка, место некогда любимое, но с некоторых пор навевающее неприятные воспоминания. Угодье числится на балансе ООО «Олимп» и по факту, щедротами богатой природы, добротным домом и баней пользуются только четверо друзей. После последней вечеринки, состоявшейся в декабре, угодье остаётся заброшенным и акционеры фирмы, всерьёз подумывают о его продаже.

– Класс! Как я давно не была на природе! – Ева, раскинув руки, кружится на лужайке. В лёгком жёлтом платье и кедах она походит на веселящуюся девочку подростка. В какой то момент она теряет равновесие и валится в высокую, нестриженную с весны траву.

Пока Глеб носил из машины в дом пакеты с наскоро купленными продуктами, рыжая бестия валялась в траве и во весь голос пела «Ой мороз мороз». Навалявшись, она скинула кеды и ходит босиком по траве, продолжая горланить русские народные песни. Глеб замечает, что у неё очень сильный добротный голос. Она могла бы запросто конкурировать с Бабкиной на поприще народных песен, а вот занимается не пойми чем. И втягивают её в это «не пойми что» такие, как Глеб. Он сидит на веранде и через тонированное панорамное окно наблюдает, как жёлтое платье порхает по зелёной лужайке. В какой-то момент он ловит себя на том, что улыбается. Сейчас она напоминает ему дочь Лену в подростковом возрасте. Странно, но в этом есть что-то мистическое. Два часа назад он разговаривал с пьяной вульгарной шлюхой, а сейчас смотрит, как радуется травке и солнышку совсем молоденькая невинная девушка. Вся странность заключается в том, что это один и тот же человек. Как за такое короткое время с человеком может произойти такая метаморфоза? А может быть эта метаморфоза лишь в его голове? Ему вдруг захотелось скинуть ботинки и побежать к ней, захотелось резвиться как ребёнку, бегая за этой девочкой с рыжим хвостиком; захотелось поймать её как большую жёлтую бабочку; прижать к себе и поцеловать в это худенькое белое плечико, с которого сползла жёлтая бретелька.

«Соберись!» – говорит он сам себе, отворачивается от окна и прикуривает сигарету.

***

Она зашла в дом, только когда солнце опустилось за горизонт. Глеб уже зажёг свет и, развалившись в кресле, смотрит в прямоугольную рамку огромного телевизора, где идёт футбол.

– Слушай, Глеб, это просто кайф! – пропевает она захлёбывающимся от счастья голосом.

Глеб никак не реагирует. Он продолжал пялиться в телик.

– Знаешь, как давно я не была на природе? Вот так, чтобы в лесу, где берёзки. В детстве я каждый год ездила к бабушке в деревню. Как же мне хочется туда…

Её голос внезапно срывается и она замолкает. Глеб поворачивается. Она смотрит в большое окно, как будто что-то вдруг увидела. По её порозовевшей щёчке одна за другой скатываются маленькие капельки.

Он порывается подойти к ней, взять за плечи, но внезапно останавливает сам себя.

«Ты что не видишь, что она играет? Та ещё актриса».

– Выпить есть что-нибудь? – её голос вновь становится грубым. Она снова превращается в ту Еву, с которой он сидел в ресторане.

– Да, я всё сложил в холодильник. Достань там, что хочешь и закуску возьми.

Закуска её интересует меньше всего. Она достаёт из чрева необъятного холодильника большую бутылку мартини, лихо сворачивает с неё пробку и делает несколько жадных глотков прямо из горлышка.

– Мм..– она протягивает бутылку Глебу, но тот отводит её руку.

– Нет…я не буду.

Не тут-то было. Ева с молчаливой настойчивостью пихает горлышко бутылки ему под нос. Сопротивление оказывается слабым и неохотным и через какие-то секунды Глебу всё же приходится взять бутылку и сделать несколько глотков маслянистой жижи. Приторная сладость во рту быстро перерастает в горечь. В нос ударяет запах полыни.

«Фу ты, гадость какая». Он суёт бутылку назад, даже не оглядываясь на Еву, которая находится за спинкой его кресла.

Вдруг он почувствовал едва заметное касание за ухом, словно маленькая букашка ползёт сверху вниз. Букашка медленно спускается по шее, заползает под воротник дорогой немецкой сорочки, опускается всё ниже. Разряд тока катится по позвоночнику от макушки до самого копчика. Всё его тело мгновенно покрывается гусиной кожей.

– Ева, что ты делаешь? Не надо!

– Почему? – острый коготок продолжает царапать его кожу вдоль позвоночника.