Шпилька

Ева подходит к парилке. Толстая дубовая дверь, к которой Тимур зачем то прилепил табличку «Баня» открыта настежь. Всё осталось как тогда, когда Ваньку выносили отсюда в последний путь. Выносили вперёд головой, потому что он лежал головой к выходу, а разворачивать его длинное тело в относительно небольшом помещении парной никому бы не пришло в голову. Да и что это за примета такая. Почему именно вперёд ногами нужно выносить покойника? А что будет, если наоборот? Что может быть хуже смерти в этом материальном мире?

– Посмотри, здесь всё осталось так же как и тогда? – голос Евы прерывает его философские размышления.

– Ну да…вот здесь он лежал! – Глеб показывает рукой на место, по которому бесцеремонно топчется своими кедами Ева.

– Обожаю баню, – она проходит вдоль длинной трёх ярусной лавки до бревенчатой стены, где разворачивается, скрипя резиновой подошвой. – Раньше очень часто ходила в русскую баню, а сейчас времени нет. Меня несколько вещей настораживают.

– Что тебя настораживает?

Глеб так и стоит на высоком пороге, не решаясь зайти.

– Обычно в русской бане всегда присутствует ковшик, с помощью которого на раскалённые камни в печке льют воду. Печку вижу, камни вижу, а вот ковшика не вижу.

Глеб пожал плечами и оглядел помещение. Ковшика действительно нет.

– Может быть здесь? – он заходит в небольшое помещение, где обычно складывают дрова и куда выходит топка от печки. – Вот он! – Он достаёт массивный на длинной ручке ковшик, который оказался за печкой.

– А почему он там? – спрашивает Ева.

– Кто его знает, такая суета была, может кто-нибудь по случайности схватил и бросил. А при чём здесь ковшик?

Ева берёт из его рук ковшик, крутит в руках, раскачивает, словно взвешивает на невидимых весах.

– Просто, интересно, почему необходимая вещь оказывается в том месте, где ей совсем не положено быть.

Она продолжает крутить в руках массивную деревянную палку с приделанным к ней тяжёлым медным ковшом. – Можно и ещё этот ковш как-нибудь использовать…

– Как? – Глеб скептически морщится.

– Как что- то тяжёлое, как орудие для удара…– она перехватывается, взявшись двумя руками за палку. Теперь ковш в её руках походит на клюшку для гольфа.

– Ну вот началось! – Глеб широко улыбается. – Ева, может хватит тут в миссис Марпл играть? Ваньку никто не бил по голове, это доподлинно было установлено экспертизой. Его вообще никто не бил.

– А я и не сказала, что Ивана кто-то бил, я сказала, что ковш можно использовать для того, чтобы по чему то ударить.

– Так, к чему ты ведёшь? – Глеб скрещивает руки на груди.

– Ладно, бог с ним с ковшиком, идём сюда. – Она кладёт ковшик на лавку, и, уверенно продефилировав мимо него, проходит из парилки в комнату отдыха.

– Это что? – Теперь коготок указывает на железную изогнутую палку, которая стоит в углу рядом с диваном.

– Это, Ева, кочерга. Этой штукой мешают поленья в печке.

– А что эта волшебная штука делает здесь, в десяти метрах от печки? Вообще, странные какие-то перестановки. Ковшик находится там, где должна быть кочерга, а кочерга стоит в помещении, где её вообще не должно быть. Здесь, как я понимаю, пили и, наверное, сексом занимались. Вряд ли этот железный ломик использовали, как экзотическую секс игрушку.

Глеб начинает раздражаться.

– Слушай миссис Марпл, давай уже короче. Пока мне всё это ничего не говорит.

– Раз уж ты меня так называешь, тогда потерпи ещё. Я не буду отступать от образа и сначала покажу тебе все детали, которые я заметила.

– Господи, когда ты всё это успела? Ты с ума сошла! – Глеб снова улыбается. Он на секунду почувствовал себя в компании старшей дочери, которая позвала поучаствовать его в интересном квесте.

А Ева уже снова направляется к парилке.

– Зайди сюда и хорошенько посмотри вокруг. Ничего не замечаешь?

Глеб заходит в квадратное помещение и оглядывается вокруг. А что тут можно заметить? Всё те же лавки, печка, окно, всё на своих местах.

Окно! Его взгляд задержался на прямоугольном квадратике. На толстом жаропрочном стекле появилась огромная снежинка. Эта снежинка образовалась от удара в центр стекла, откуда расходится несколько тонких лучиков.

– Стекло? Оно было разбито? – спрашивает Ева.

Стекло было целым. Они бы сразу заметили трещины, так как лавки расположены напротив окна.

– Не помню! Вроде нет, – он неуверенно пожимает плечами. – Да какое это…

– И последняя деталь! – Ева наклоняется и достаёт из под лавки большой круглый камень. – Знаешь, откуда это? – Она подбрасывает булыжник перекладывая его в ладонь к Глебу.

– Оттуда! – он делает жест, повернув голову в сторону печки.

– Правильно! Это все детали. А теперь, совместив все эти детали, сможешь собрать какую нибудь картинку?

– Слушай, Ева, у меня не настолько развита дедукция. Давай уж лучше ты.

– Хорошо! Давай сыграем в одну игру. Ты можешь пять минут побыть Иваном?

– Нет! Иваном я не хочу даже на секунду становиться, – машет руками Глеб.

– Я тебя прошу…так нужно! – Ева складывает ладони, в умоляющем жесте.

– Ну, хорошо! Лишь бы это всё быстрее закончилось. Думал мы едем серьёзно поговорить. Уже ночь настала, а мы всё ерундой занимаемся…