Шпион, которого я убила

Она решила перетащить брюнета в тот самый угол, где вчера подготавливала приму для успешного выступления. Просто чтобы никто не споткнулся о его торчащие ноги в носках. Потом она решила завернуть тело в полотно и, с трудом затащив мертвого мужчину на развернутую старую декорацию, закатала валиком. Изо рта мужчины все вытекала и вытекала кровь небольшими порциями на потрескавшиеся краски старого полотна с кое-где еще видными листьями условного дерева. В это время Наденька совершенно ни о чем не думала, разве что о некоторых удобствах или неудобствах. Так, тело она закатала в декорацию, чтобы кровь больше ничего не испачкала и чтобы закрыть беззащитное свечение бледной кожи и густой поросли волос на груди. Она села на пол рядом с закатанным телом, отдышалась. Пошла к стойкам и нашарила на полу под костюмами липкую зажигалку. Спокойно вымыла ее в служебном туалете. На пятна крови на полу вылила пузырек нашатырного спирта, а когда пузырьки с шипением угасли, промокнула лужицу туалетной бумагой и спустила ее в унитаз. Пошла в пошивочный цех. Сeла за стол. Две зажигалки на зеленом сукне светились золотом и раздражали своим повторением друг друга. Наденька осмотрела пошивочный инструмент. Взяла самую большую иглу и вскрыла первую свою находку. Разглядывая внутренности зажигалки с исследовательским интересом, она сопоставляла взаимосвязь этих завораживающих переходов и устройств подачи топлива. Маленький черный цилиндр ни с чем не взаимосвязывался, поэтому Наденька поддела его иголкой, и он вывалился на сукно. Цилиндр этот был тяжелый, из темного металла, и его Надежда решила расковырять в спокойной обстановке. Она вскрыла вторую зажигалку и усмехнулась, обнаружив еще один такой же цилиндр. Вот они уже лежат рядом, чуть в стороне от вскрытых зажигалок, похожих в разобранном виде на препарированных больших жуков. Надо спешить, Надежда закрывает зажигалки, дождавшись уверенных щелчков. И тут же она понимает, куда можно их спрятать.

Вдевая в иголку толстую золотую нитку, Надежда некоторое время смотрит на цилиндры, прикидывая, куда деть их, и, пока накладывает быстрые стежки, придумывает.

Она бежит за кулису, хватает веник и совок, когда две половинки занавеса уже соприкасаются под шум хлопающего зала, и, не поднимая головы, бежит на сцену. Первый раз она загребает веником на совок экскременты, совершенно не обращая внимания ни на их вид, ни на запах, более того, потом Надежда подумала, что так и не обратила внимания, кто же их выложил! А это крайне важно для проводимого ею наблюдения определенной очередности в испражнениях лошади и осла.

За кулисами ее встречают трое в штатском и озабоченный до синевы под глазами и дрожащих рук помреж. Наденьку ведут к нему в кабинет. Ничего не спрашивая, она идет с совком. Она очень устала, поэтому странно тиха и грустна.

Она готова ко всему, но ей не предлагают раздеться догола. Просто проводят руками по телу и, чуть хлопнув по коленкам, чтобы она расставила ноги, — по джинсам между ног.

— Более тщательного досмотра не будет? — слабым голосом интересуется Наденька и просит разрешения сесть. Она садится на пол, хотя один из мужчин встал и лихо раскрутил в руках стул, предлагая его.

— Да мы просто на всякий случай, это, так сказать, отголоски прошлого раза. Несколько вопросов разрешите, Надежда… как вас по отчеству?

— Я вас умоляю, — Надежда закатывает глаза.

— Хорошо. Просто Надежда. Позвольте поинтересоваться, где вы были перед началом второго акта?

— Я… — Наденька косится на помрежа, но он уходить не собирается. — Я смотрела в зал из осветительской будки.

— Смотрели в зал. И что вы там высмотрели?

— Ничего. Смотрела на публику. На наряды женщин, еще на это… На оркестровую яму. Я люблю смотреть на оркестровую яму сверху.

— Понятно. На наряды женщин — в бинокль?

— А как вы смотрите на сцену из зала?

— Ладно. А во время второго акта где вы были?

— Зашла в костюмерную. — Надежда старается не смотреть на помрежа, но его злость и раздражение чувствует на расстоянии. — Я работаю вообще-то в костюмерной, а сцену убираю ради дополнительного заработка. Мужчины встали.

— А что, проверять содержимое совка сегодня не будете? — поинтересовалась Надежда.

Очень худой мужчина, с аскетическим лицом и веселыми глазами, посмотрел на Наденьку и подмигнул.

— А как же! — Он сдернул со стены афишу и под удивленными взглядами своих коллег вытряхнул на нее содержимое совка.

«Сегодня сходила лошадь», — автоматически отметила про себя Надежда, вставая.

— Прошу! — Ее галантно пропустили в дверях вперед, а она замешкалась, повернувшись к помрежу:

— Михал Петрович, можно забрать совок или вы потом сами принесете за кулисы?

— Ну что, — сказал худой за дверью, не заботясь о том, что уходящая Наденька может их слышать. — Ты — еще раз по туалетам, а ты — выясни, забрал ли он свой плащ из гардероба.

— Плащ он оставил в фургоне.

— Ладно. Может, ему по пейджеру позвонили и он рванул домой?

— Не мог до окончания последнего антракта.

— Ну, ребята, я не знаю. Он же специалист, в конце концов, куда он денется?

— Без оружия, — уточнил старый.