Шпион, которого я убила

— Здравствуй, Маргарита. Это — муляж для отработки искусственного дыхания и массажа сердца. Одолжила на работе. Посмотри только, какой мужчина. — Ева устанавливает муляж на подоконнике и раскрывает створки грудины. — Если ему подуть в рот, вот эти «легкие» увеличатся в объеме. А это — сердце. Смотри, какие у меня ребята старательные. Сломали два ребра и свернули «пострадавшему» шею. Это было очень показательно. Отличный пример, когда излишнее усердие может стоить человеку жизни. Видите, Маргарита Францевна, я стараюсь.

— Ева Николаевна, ведите себя прилично.

— Что такое?

— Вы смотрите на меня насмешливо и издеваетесь.

— Ну, это вы зря. Какой у вас предмет? Кажется, «Человек и общество»?

— Я — историк, — с достоинством произносит Марго. — Веду в старших классах «Человек и общество».

— Ни за что бы не согласилась преподавать такое. Это в сто раз труднее языка или физики и в тысячу раз бессмысленнее, чем «Основы безопасности жизни».

— В вашей работе, Ева Николаевна, тоже есть элементы, несопоставимые с логикой и жизненным опытам. Я имею в виду вашу основную профессию.

— Какую именно?

— Вы — снайпер.

— Хорошо сказано, — кивает Ева, обхватывает муляж, потом, передумав, оставляет его и спрашивает в спину уходящей Марго:

— Кто принес коньяк?

Марго оборачивается. На ее лице совершенно искреннее удивление.

— Куда?

— К Кушелю. домой. Вам плохо, Маргарита Францевна? У меня с собой нашатырь. Я всегда ношу с собой. А на прошлом уроке мы с ребятами как раз отрабатывали оказание первой помощи потерявшему сознание человеку. Ну что, Марго, вынести тебя на воздух, уложить на земле, расстегнуть верхние пуговицы на платье?

— Это не я, — шепчет Марго, удержавшись за подоконник.

— Ясно, что не ты. Бутылку протерли основательно, а ты не вытерла свои отпечатки со стаканов. А на одном даже оставила следы губной помады. Откуда такая беспечность? Ты же должна знать, что твои отпечатки есть в банке данных Службы.

— Зачем? — шепотом.

— Для исключения их в ходе отработки места преступления. У всех работников Службы берут отпечатки.

— Я не… я не работник этой вашей Службы.

— Сколько трупов ты нашла?

— Где? — ноги Марго подкашиваются.

— Помогая органам, сколько ты нашла тел?

— Один… Одиннадцать.

— Ничего себе! Молодец. Ну вот, находишь ты труп, а специалисты потом отрабатывают это место по уликам. Отпечатки служащих должны быть исключены.

— Я не…

— Уже слышала. Ты не работник Службы.

— Нет! Я не помню, чтобы у меня брали отпечатки! — к Марго вернулся голос.

— Их взяли анонимно. Понимаешь, когда для раскрытия преступления пользуются услугами экстрасенсов или ясновидящих, то определяют процент их принадлежности. Ну, к примеру, когда ты первый раз находишь исчезнувшее тело, процент твоей принадлежности к этому преступлению почти сорок восемь. Когда второй, процент уменьшается. И так далее. Согласись, это разумно, хотя бы потому, что ты берешь за свои услуги бешеные деньги. Настолько большие, что Служба никогда не привлекала тебя к помощи при поиске рядовых пропавших.

— Да. Я всегда искала или агентов, или осведомителей.

— Настолько большие, что тебя можно сразу же заподозрить, как сторону заинтересованную.

— Да. Я знаю. Мне уже говорили всякие гадости и глупости, в том числе и предположения о моей заинтересованности сначала в смерти человека, а потом в обнаружении его исчезнувшего тела.

— Марго, если ликбез закончен, скажи, кто принес коньяк.

— Так… Подожди, я подумаю. — Она закрывает глаза и сдавливает указательными пальцами виски. — Высокий мужчина лет двадцати восьми — тридцати в кожаной куртке. Все. Я могу идти?

— Смешно. — Ева качает головой. — Ладно. Возьми, — она достает из сумки и протягивает Марго бумажку. — Школа — неподходящее место для таких бесед.

— Повестка? Меня вызывают на допрос? Подожди, я же ответила на твой вопрос, а больше ничего сказать не могу! Они встретили меня у театра, силой затащили в машину…

— Кто — они?

— Этот… Анатолий Кушель и его коллега по работе, хам необразованный.

А я же всегда готова помочь, я всегда говорю правду. И им сказала, что они могут не дожить до завтрашнего дня. А они возбудились, говорят, до завтра осталось два часа или меньше, почему бы не проверить мои способности на практике. Повезли в квартиру, там было еще двое мужчин… Мне плохо, подожди…

Только не эта гадость! — Марго задерживает руку Евы, когда та полезла за нашатырем. — Все было так грубо, так тяжело. Я сидела на кухне и резала колбасу… А минут за десять до полуночи мне стало плохо. Знакомые ощущения — тошнота, боль в глазах. Я просто выбежала в коридор, схватила свою одежду и на лестницу. Я все время видела их перед глазами — как эти парни умирают — жесты, последнюю судорогу. Сосед Кушеля падает со стулом. Они еще были живы, а я видела это, как бесконечно прокручивающуюся пленку. Пять, десять раз одно и то же!

— Марго, — устало спрашивает Ева, — кто принес коньяк?

— Я уже сказала!

— Если ты видела мужчин мертвыми, то должна знать, кто принес коньяк.