Шпион, которого я убила

– При чем здесь сотрудничество? Разве меня не подозревают в двух убийствах? – честно удивился Устинов. – Я так понимаю сложившуюся ситуацию. Вы все уверены, что военная разведка что-то напутала с подложными пленками и захотела их изъять из дела, когда профессор Дедов отказался от своих первоначальных показаний. Для этого в театр был направлен я, могучий и ужасный, и стал мочить всех, кто рискнул нацепить на себя красный галстук с серпом и молотом, и отбирать у них подложные пленки. Сами видите, такая версия рассыпается после публикации в газете документов по торпеде.

– А что могла напутать разведка? – заинтересовалась Ева.

– Я не специалист, – напрягся Марат.

– А все-таки. Зачем было уничтожать все оставшиеся пленки, как только Кушель позвонил и потребовал их передачи в Службу безопасности?

– Это не в моей компетенции.

– Кушель открыл вам дверь, потому что вы сказали, что привезли ему пакет?

– Ничего не знаю. Никто не открывал мне дверь, – пожал плечами Марат.

– Правильно. Дверь была открыта, да? – Ева подалась вперед, поймав взглядом потемневшие глаза Марата. – Молчите? А зря. Есть свидетель.

– Это вы бросьте, Ева Николаевна, – напрягся Марат. – Вы начинали в полиции? Как это называлось тогда – Министерство внутренних дел? Или были следователем прокуратуры?

Кнур собрался было что-то сказать, но Ева толкнула его под столом коленом. Кнур громко выдул воздух и закрыл рот.

– А что, это важно? – спросила она у Марата.

– Да нет, просто чувствуется крепкая хватка полицейского допроса. Свидетели, дверь открыта – смешно.

– Не смешно. Я нашла отпечаток вашего указательного пальца в квартире, где были убиты трое агентов службы и один мирный житель.

– Мирный житель, – усмехнулся Марат. – Разговариваете, как будто только с войны. А я вам почти верю.

– Ну как же. Вы принесли в квартиру Кушеля бутылку коньяку во внутреннем кармане куртки. А у подъезда наступили в собачью неожиданность, что и обнаружили только в квартире. Вы посетили туалет. Оторвали полосу туалетной бумаги. Ваш указательный палец прикоснулся к держателю.

Марат, застыв зрачками на лице женщины напротив, напряженно думал и почти перестал дышать.

– Вы вытерли край ботинка, выбросили бумагу в унитаз и смыли ее, ударив по рычагу ребром ладони. Вы видели, как эти люди умирали?

– Не отвечайте, – предложил очнувшийся Лепестков.

– Нет, – ответил Марат. – Я не видел.

– Мне надо позвонить. – Лепестков встал с заготовленным телефоном.

– Сидеть, – тихо приказал Кнур, и Лепестков, потоптавшись, неуверенно сел на место.

– Поймите, Устинов, – расслабилась Ева и обхватила себя руками за плечи, – вы здесь находитесь потому, что ваше начальство вас сдало. Это значит, не просто указало имя своего человека в театре. Военные рассказали нам то, что вы, возможно, можете и не знать. Вы называете человека, от которого получили приказ отвезти в квартиру Кушеля выданную вам бутылку коньяка. Я проголосую за ваш домашний арест вместо задержания.

– Я протестую, – лениво пробормотал Лепестков. – Не было договоренности, что полковник Кнур будет посвящен в подробности. Министр…

– Лепестков, – перебил его Кнур, – я посажу человека, отдавшего такой приказ, чего бы тебе ни пообещал министр обороны.

– Да я совершенно не горю желанием узнать, почему мне было приказано отвезти эту бутылку по определенному адресу, – вступил в разговор Марат и спросил, глядя на Еву: – Вы что, никогда не убивали по приказу? Не выезжали со снайперской винтовкой по звонку?

– Сынок, – подался к Марату Кошмар, – Ева Николаевна хотела тебе кое-что разъяснить. Тут дело получилось грязное, сам посуди. Когда профессор Дедов слег с инфарктом, твое начальство решило взять игру в свои руки, но забыло предупредить об этом Службу безопасности. Ты, конечно, просто исполнитель. И она, – кивнул Кошмар на Еву, – бывает просто исполнителем. Но только до тех пор, пока есть смысл в этой исполнительности, и называется этот смысл государственными интересами. Все другие смыслы – дерьмо.

– И я по уши в этом дерьме, так? – усмехнулся Марат.

– Назови имя.

– Не имеете права пользоваться нажимом, – сопротивлялся Лепестков. – Что вы хотите доказать? Меркантильный интерес? Это же смешно. Дальше ошибки в исполнении пленок дело не пойдет.

– Если все так, как вы говорите, то я невиновен. – Марат подвинул к себе листок бумаги и взял ручку.

– Тебе решать.

– Ладно. Для лучшего уяснения. – Марат не стал писать, но ручку не отложил, вертел в пальцах. – Некто из моего руководства после ареста Коупа не ограничился просто помощью отделу разведки Службы и слишком глубоко копнул. Вел ли этот человек свою игру, доказать будет трудно, а вот сделать меня козлом отпущения легко и просто. Что вы называете настоящими пленками? И что тогда отображено на той, которую обнаружили у убитого блондина, а, Ева Николаевна? Есть еще один маленький вопросик: кто убил ваших агентов?

– Ева Николаевна, – тихо приказал Кошмар, – выключите магнитофон.

Лепестков вздохнул с облегчением.

– И не прикидывайтесь простым исполнителем. – Кошмар подвинул к Марату прозрачную папку. – Ваша разработка?