Шпион номер раз

Бэрон был потрясен и подавлен. У всех на глазах его же друг уводил у него невесту. Глубокой ночью фотограф попытался увезти Пэт к себе домой. Но их королевское высочество навязалось в гости. И бедному Бэрону пришлось готовить яичницу для Филлипа и своей ненаглядной Пэт в четыре утра в собственной квартире на Мейфере.

Трио друзей-товарищей не подозревали тогда, что вскоре газетчики объявят мисс Кирквуд новой любовницей герцога Эдинбургского. Через несколько дней подружка Пэт Бесси отправилась на премьеру в лондонский Одеон. Перед сеансом показывали кинохронику. Вдруг на экране появились счастливые Пэт и Филипп. Женщина, сидевшая неподалеку от Бесси в кинозале, заметила во всеуслышание:

— Ну, ты же слышала, конечно, у него теперь новая любовница — Пэт Кирквуд.

Другая подружка Пэт рассказала ей еще более занятную историю. Ее супруг, член респектабельного «Уайтс-клуба», после одной из клубных встреч поведал жене нижеследующее:

— Представляешь, дорогая, сижу я в «Уайтс» и вдруг слышу от соседа справа: «По-моему, даже для герцога это уже чересчур. Это просто слишком. Он подарил Пэт Кирквуд белый “Роллс-Ройс!”».

Слухи в Лондоне распространялись со скоростью звука. Дополнительное ускорение им придали публикации в желтой прессе с пространными измышлениями о романе актрисы и королевского мужа.

Подобных ситуаций в жизни герцога Эдинбургского было не счесть. Филиппу приписывали роман с греческой принцессой Александрой. Затем с некой Элен Фуфунис (Корде), дети которой, Макс и Луиза, по утверждению газетчиков, были незаконнорожденными детьми принца Филиппа. Герцог Эдинбургский стал крестным отцом детей своей давней подруги. Из этого тривиального факта пресса раздула историю об адюльтере. Затем пришла очередь принцессы Марины, герцогини Кентской. Они ходили вместе с Филиппом в бассейн в Виндзорском замке. Этого оказалось достаточно для репортеров с избыточной фантазией, чтобы нарисовать для читателей картину очередной измены супруга королевы. Немало журналистских перьев было исписано о романе герцога Эдинбургского и обворожительной Сюзи Фергюсон, будущей матери герцогини Йоркской, супруги второго сына Филиппа и Елизаветы II Эндрю.

Все эти истории всерьез не воспринимались ни общественностью страны, ни в самом Доме Виндзоров, хотя нередкие оскорбительные выпады прессы в адрес королевской четы, естественно, не могли нравиться королеве. Не приветствовали их и многие англичане, считавшие, что в основе газетных сообщений желтой прессы лежит, как правило, наглая ложь или ловко состряпанная дезинформация, а чаще всего то и другое.

До конкретных доказательств адюльтера дело у газетчиков с Флит-стрит ни разу не доходило. Порноколлекция Бэрона Нэйхума такими доказательствами располагала.

Чтобы понять ценность альбома, который хранился у Стивена Уарда, а затем попал на глаза Иванову, необходимо сделать небольшой экскурс в историю.

После Второй мировой войны Уард подружился с известным впоследствии художником-портретистом Васко Лаццоло. Они были примерно одного возраста, учились вместе в Оксфордской школе изящных искусств. Оба любили слабый пол и стремились к признанию в высшем свете.

Лаццоло это удалось довольно быстро. Он стал придворным художником. Первый его портрет будущей королевы Елизаветы II и герцога Эдинбургского, написанный после их бракосочетания, очень понравился молодоженам. И заказы на новые работы посыпались как из рога изобилия. Васко быстро обрел славу.

На одной из вечеринок у себя дома Лаццоло познакомил Уарда с фотографом Бэроном Нэйхумом, или просто Бэроном, как его именовали друзья.

Бэрона знали как давнего и близкого друга принца Филиппа. Их познакомил еще дядя Дики. Бэрон был сыном еврейского эмигранта из Триполи. Урожденный Стерлинг Генри Нэйхум вырос в Манчестере, где и начал свою карьеру фотографа. Однажды, работая на Мальте, случай свел его с лордом Маунтбаттеном. И эта встреча перевернула всю жизнь Бэрона. Лорд предложил ему сделать фотографии герцога и герцогини Кентских, а также их детей. Снимки удались на славу. И вскоре Бэрон стал очень популярен при дворе. Он был королевским фотографом на бракосочетании Филиппа и Елизаветы в 1947 году, на коронации в 1953 году.

Многие полагали, что если бы не его национальность, то он смог бы жениться на принцессе Маргарите, которая была им весьма увлечена. Впрочем, Бэрон был любимцем многих знатных особ. В течение ряда лет он делал замечательные снимки королевской семьи. Поговаривали, что он рассчитывал получить рыцарство. Но сэром Бэрон так и не стал. Королева была категорически против. Она подозревала, что фотограф знакомит Филиппа с девушками легкого поведения, а из-за этого ее муж может попасть в неприятное положение.