Шпион по найму

— После этого контакт в одиннадцать тридцать в Пярну, пивная напротив торгового центра. Она одна.

Вода в унитазе шумела, как водопад, на весь дом. И, конечно, Дитер с грохотом уронил на сиденье крышку.

— У эстонца горит свет, — сообщил он.

— У тебя есть оружие? — спросил я.

— Никакого. У тебя?

— Тоже. Не передумал?

— Рукопашная, конечно, выглядит диковато… План есть?

— Есть. Изложу завтра в пивной. Будешь ждать меня сорок минут. Потом уходи и контактируй с Мариной… С француженкой. Непонятно, каким образом, но ей известно, что со мной происходит раньше, чем моему оператору…

Я рассчитывал, пользуясь внезапностью, взломать двери амбара, в котором молодцы из кохвика на Пярнуском пляже складывали картонные коробки, меченные рисунком черепахи. Конверт с таким же опознавательным знаком из кармана Вячеслава Вячеславовича определенно наводил на мысль, что и картонки имеют аналогичное содержание — хрустящие банкноты российской, эстонской, финской и, может быть, ещё какой-то валюты. Фальшивые.

Вячеслав Вячеславович из всех захваченных мною трофеев востребовал банкноты. Кто его знает, может, только это и было поводом для моего уничтожения на том этапе событий?

Устраивать тайник-склад фальшивых денег в оживленном городском центре, в здании, охраняемом как архитектурный памятник, представлялось блестящей идеей. Не менее блестящим выглядел расчет перебросить партию поддельных банкнот заодно с похищенным генералом… Это и была моя паутинка. Ответственный за хранение ящиков, меченых черепахой, Гаргантюа Пантагрюэлевич немедленно заявится к историческому амбару для переговоров. Может, дойдет и до рукопашной возни с его молодцами, но — вряд ли. В обмен на уход из склада я запрошу информацию о логове Чико. Ге-Пе, конечно, после этого ринется к Вячеславу Вячеславовичу оправдываться. Наличие у меня немецкой поддержки, то есть Пфлаума, сдержит мстительную фантазию бывшего ракетчика, и, поостыв, Вячеслав Вячеславович удовлетворится условием сделки. Он, в конце концов, сообразит, что, отдавая мне Чико Тургенева, он полностью выводит меня из игры, потому что я получу то, что мне нужно. И, следовательно, этим Вячеслав Вячеславович лишит Шлайна возможности реально действовать против него. Вячеслав Вячеславович отвернется и от Дубровина, поскольку этот деятель станет более ненужным в качестве источника сведений о намерениях тех кругов в Москве, которые стоят за Шлайном и прислали его в Таллинн…

Я полагал, что на нынешнем завершающем, в целом успешном для него, исключая потери под Керну, этапе операции мой бывший вьетнамский и эстонский пленный не станет привередничать. Выдачи генерала я не добиваюсь, ящики остаются по принадлежности, сдать требуется одного Чико, да и не его самого, нужно лишь предоставить наводку. Таким образом, разработанная Вячеславом Вячеславовичем операция, по сути, не прерывается. «Икс-пять» выходит в море с деньгами и генералом, затем прибывает на место, деньги сданы и генерал обменен на нужного человека из Лефортова. А два бандита-наемника, то есть Бэзил Шемякин и Чико Тургенев, подбивают баланс взаимных расчетов как им заблагорассудится. Где-то за горизонтом финансовых, политических и иных интересов Вячеслава Вячеславовича.

А дальше… Дальше я видел для себя шанс, хотя и один из тысячи.

И в это время в глубине дома зазвонил телефон.

Я взглянул на часы: три сорок пять утра.

Йоозепп осторожно поскребся в дверь.

— Вас просит к телефону женщина, — сказал он, когда я приоткрыл её. Не правда ли, странно в такое время? И странно также, что вообще звонят, я не сообщал вам свой номер. Верно? Она очень настаивает…

— Извините, у меня нет халата, — сказал я. — Скажите, что я подойду через минуту. Мне нужно одеть брюки…

— Набросьте одеяло и идите в пижаме. Эта женщина, кажется, в истерике. Она плачет. Рыдает, знаете ли…

Единственный аппарат в доме стоял в спальне Йоозеппа. Там горела настольная лампа, поставленная на горку книг, сваленных у кровати в изголовье. На переплете тома, брошенного у подушки, с закладкой между страницами, тисненым золотом значилось «БСЭ».

— Бэзил! — заорал Ефим в трубке, едва я назвал себя. — Где ты шляешься?!

— В данную минуту пробудился от сладкого сна там, где ты и нашел меня. Как это тебе удалось? И мне сказали, что ты рыдаешь женским голосом…

Ефим засмеялся. Делал он это редко. Начинал как бы покряхтывать в ускоряющемся темпе.

— Это я Марику подставил. На всякий случай. Откуда я знаю, в какого рода берлоге ты отлыниваешь от работы?

— Не думаю, что Марика рыдала только по мне. Мы убираемся из этой страны оба?