Шпион по найму

— Знаю, — сказал он, потихоньку вздохнув. Наверное, не ожидал от меня взрыва бесчинства и вандализма. — На реке, в трех километрах от залива. Туда?

— Позже… Езжай теперь в Пирита, у яхт-клуба свернем направо. Наверное, придется постоять, подождать… У меня ещё нет решения. Так что, где сподручнее, прихватим бутербродов, по возможности горячих, и питье.

Теперь, поостыв, я не хотел торопиться. Достаточно напортачил в суете. В пансионе на шанхайской Бабблингвелл-роуд прозвище мое звучало примечательно — Тохтамыш-Мамай-Губастый. Выкрикивалось одним словом. Как говорил отец, если бы Шемякины почаще сначала думали, а потом говорили или распускали кулаки…

— Есть, командир, — сказал Прока. — В боевом расписании я обожаю часы приема пищи!

Я по возможности растянул разбитые губы в улыбке.

Конечно, можно позвонить в полицию и сообщить, что на вилле «Экзобанка» сидит банда и держит заложника. В любом случае, проверку сделают. А дальше? Бандиты прикончат Бахметьева до того, как он увидит своих полицейских спасителей в бронежилетах. Но ведь именно затем, чтобы избежать такого исхода, привезли в Таллинн и лефортовского сидельца, и деньги, и выпросили у эстонцев, которым скандал тоже не нужен, Вячеслава Вячеславовича для обмена.

И самое существенное: могу я дать сто процентов гарантии, что Чико держит генерала Бахметьева при себе на этой вилле?

В путаных положениях, или если решение не приходило, я делал всегда одно: сужал задачу. Меня наняли для чего? Обезвредить Чико Тургенева. Вот и обезвреживай, сказал я себе, и не перепоручай полиции. Забота о генерале, его спасении и вызволении — не твоя…

Разъезжая по Таллинну на «Форде Эскорте» с рекогносцировочной целью, я бывал у яхт-клуба и расположенного рядом с ним разрушенного монастыря, промчался по тамошней гоночной трассе, выпил пива в баре загородного казино у Козе-Люкати, поглазел и на изящные виллы «новых эстонцев». Пешеходов практически не встречал. На такой местности наблюдение за виллой представительства «Экзобанка», которую, вне сомнения, сторожат профи в состоянии повышенной готовности, могло перейти в боевую операцию. А я инвалид, да ещё и Прока на руках.

Я велел притормозить напротив яхт-клуба. В ресторане определенно выдавали на вынос подкрепляющее.

Прока безобразно приткнул «БМВ» у обочины шоссе. По его кромке шла белая полоса, запрещающая остановку и съезд. Мог бы и дотянуть пару десятков метров до поворота на стоянку.

— Парковку прощаю, — сказал я, — потому что есть хочется. Сам отгоню машину куда положено… Возьми погорячее, помяснее, с луком и чесноком!

— Василий Николаевич, да вы что? Эту тачку Толстого Рэя тут знает всякий! Ни слова не скажут, хоть десять патрулей проедут… Отдыхайте!

Я все же отъехал к стоянке, примыкавшей к морю. Опавшая хвоя наползала на асфальт вместе с песком. Барашки поверх волн шеренгами неслись от плоского горизонта к серому пляжу. Я осторожно вдохнул холодный бриз. Ничего, отходил… Подумал: что теперь дома? Я ждал оттуда сообщеньице.

По шоссе, к которому «БМВ» стояла капотом, прошуршала лакированная коробка темно-серого «Линкольна» с фирменным обозначением на передней двери — желтый геральдический щит с надписью и черепахой.

Появившийся из дверей яхт-клуба Прока прижимал к животу пластиковый пакет. Подталкиваемый порывами ветра, он дробно перебирал ногами, словно получал подзатыльники. Воротник куртки задирался, длинные волосы забрасывало через уши и на глаза.

— Опять по рации вызывали, — сказал он. — Я накупил всего. Гульнем!

Мы быстро поели. Хозяйственный Прока достал из багажника термос с теплой водой — умыться. Не выходя из машины, наклонившись, я побрызгал из горсти в горевшее и саднящее лицо.

Радио просигналило полдень. Переговоры с представителями «Экзобанка», должно быть, начались.

— Теперь звони боссу, — приказал я.

Общий план действий созрел. А там — как бог даст.

Я перекрестился. Прока, сидевший за рулем, покосился, подумал и сделал то же самое.

Под мою диктовку Дечибал Прока наплел по радиотелефону, будто ночь просидел связанный в каком-то подвале, пока я разъезжал на «БМВ», прихватив и радиотелефон, и финский ствол Проки. Затем-де я вытащил его из подвала, который тут же взорвал вместе со съемочным оборудованием и грудой проявленных пленок. Потом Прока в наручниках валялся в багажнике, пока я опять ездил по городу, часто останавливаясь, определенно у светофоров, то есть Таллинна не покидал. На прощание мстительно проколол четыре ската и запасной баллон, перебил бензопровод. Ствол, редкий «Лахти-35», унес. Радиотелефон, из которого я выковырял блок питания, кинул в машине. Прока заменил блок имевшимся в багажнике про запас и теперь звонит из района Иманта. Деньги я тоже у него выгреб. Что делать?