Шпион под подозрением. Спасские ворота

— Ерунда! Им ничего не светит. У них нет ни оружия, ни опыта, ни влияния в стране. Если здесь и будут перемены, в чем я лично очень сомневаюсь, то совсем не те, о которых вы говорите. Скорее, начнут подавать назад.

— Ну хорошо, если вы так считаете…

— Мы должны учитывать возможное, Дэвид. А то, о чем вы говорите, невозможно.

Рассерт встал. Такерман не пошевелился.

— Я отвезу вас в аэропорт.

— А что, если генеральный секретарь явится в посольство просить политического убежища?

Такерман поморщился.

— Не смешите меня.

Они встретились в очереди за туалетной бумагой. Анастасия пришла первой, потом к ней присоединились Маркус с фотографом. Изображая дружную семью, все трое пересмеивались и болтали, будто у родственников в России нет других дел, как только стоять в очередях.

При первой же возможности Маркус отвел Анастасию в сторону.

— Этот человек — убийца.

— Маркус, он просто фотограф.

— И завтра вечером он должен кого-то убить.

— В последний раз. Мне обещали…

— И первого не должно было быть! — Они зашли за киоск «Пепси», скрывшись от любопытных глаз из очереди. Анастасия привычным жестом взяла Маркуса за руку, но ответного пожатия не последовало.

— Ты говоришь об этом так, будто речь идет о самых обыденных вещах.

— Прошу тебя, хватит! — Она отвела глаза. — Вы, англичане, иногда бываете такими высокомерными!

Маркус привлек ее к себе.

— Что происходит?

— В Кремле полный развал. Хаос. Сегодня утром я была там, чтобы встретиться с генеральным, но меня к нему не допустили.

— Думаешь, он в опасности?

Судя по выражению ее лица, она сочла вопрос забавным.

— Он, наверное, единственный, кому ничего не угрожает. Но свободен ли он?.. Может, связан по рукам и ногам. А может, вполне владеет положением. Кто знает? — Анастасия пожала плечами. — Допускаю, что он сам мог инсценировать кризис власти, чтобы свалить своих противников. Я больше ни в чем не уверена, Маркус. Эти люди способны на все… Тебе лучше вернуться в убежище. — Она крепко сжала ему руку. — Здесь находиться опасно.

Они спустились в метро, проехали несколько остановок, потом, в полном молчании, прошли остаток пути пешком. Одежда Маркуса была несвежая, мятая: два дня не было возможности переодеться. Зато он ничем не выделялся из толпы. Москва по-прежнему была городом убогих и грязных.

Войдя в тупик, Анастасия посмотрела на окна второго этажа. Она увидела в них не одно, а целых шесть или семь лиц, и замедлила шаг, сообразив, что жильцы не станут глазеть в окна просто так. Они знали: что-то готовится. Анастасия остановилась. Какая-то старая женщина в окне третьего этажа быстро помахала пальцем из стороны в сторону. Поняв, что черные машины госбезопасности стоят где-то рядом, Анастасия торопливо потянула своих спутников назад. Она не произнесла ни слова: обо всем сказали ее глаза. Все трое поспешно повернули за угол и направились к станции метро. Они уже сбегали по ступеням, когда послышалось завывание сирен.

Капитан Беляева не была отличницей в школе, не блистала способностями ни на одном поприще, но когда беда глядела в глаза, она называла вещи своими именами. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы распознать несчастье.

Прибытие особой воинской части, ее размещение в складских помещениях, незапланированные взлеты и посадки, новые приказы и новые инструкции персоналу базы вызвали у нее тревогу: Виталий в опасности.

Раньше для Беляевой, как для многих других, не было ничего важнее карьеры, делавшейся посредством различных тайных ухищрений, но при сохранении лояльности самому прогрессивному в мире социалистическому государству. Обмен услугами и информацией, взятки, ночь с нужным человеком — таков коммунистический путь к успеху, испытанный способ обойти бюрократического монстра, который всегда смотрит на твое поведение сквозь пальцы, если ты знаешь, где его почесать. Услуга за услугу — это правило игры Беляева хорошо усвоила.

Но с Виталием все было иначе. Конечно, он задирал нос — летчики, они такие. Бросать вызов природе, летая на сумасшедших скоростях на высоте пятнадцати километров, можно только веря в себя, в свои силы. Но в глубине души он оставался мальчишкой. Наедине с ней он вел себя самозабвенно и нежно. Им владела не животная страсть, не стремление любой ценой обладать ее телом; Виталий был с ней внимательным, был влюбленным. И она не могла не ответить взаимностью.

На десятые сутки свинцово-серого и ветреного арктического дня Валя Беляева пришла к выводу, что наступила ее очередь позаботиться о Виталии.

Она зашла на командный пункт, чтобы уточнить время его прилета, и специально задержалась: диспетчеры как раз выводили самолет на посадку. Виталий действовал исключительно четко. Настоящий профессионал, мастер своего дела!