Шпион трех господ

Доступ к немецким документам, особенно для СССР, был постоянным беспокойством для Британии и неизбежно Виндзорский файл, который Странг даже не называл, стал краеугольным камнем его аргумента. Как уже упоминалось ранее, из файлов архива в Москве, в которых не указаны даты, кажется, что у русских уже было небольшое представление о плане нацистов побудить герцога и герцогиню остаться в Испании и сотрудничать с гитлеровской коалицией.

Странг написал, явно не имея понятия о последних событиях:

«Еще один аргумент всплывает из того случая, который я обсуждал с вами на днях, и который мне не нужно напрямую называть, в котором мы стремились обеспечить вывод из немецких архивов определенного досье. Мне кажется, что учитывая талант немцев оказываться в неправильном месте в неправильное время, определенные документы могут всплыть, что смутит нас обоих, хотя и представляет собой полное искажение фактов. Если они были бы доступны нашим коллегам в Комиссии, что рано или поздно кажется неизбежным в Касселе, мы можем увидеть их представленными миру в качестве истинных утверждений».

К тому времени Виндзорский файл находился в офисе бригадира Беттса, в ожидании секретной передачи в Лондон. Копия микрофильма хранилась на другой стороне Атлантики, ее было труднее забрать. Сначала британские попытки тихо извлечь копию микрофильма из Госдепартамента в Вашингтоне шли гладко. Во время встречи для обсуждения инаугурации ООН в Сан-Франциско, лорд Галифакс отвел госсекретаря Эдварда Р. Стеттиниуса в сторону и убедил его в необходимости свести количество копий файла фон Леша к абсолютному минимуму. Позднее два дипломата сошлись на том, что «их правительства не будут делать дополнительных копий или раскрывать информацию о деятельности в Испании члена королевской семьи».

После устного соглашения последовала сверхсекретная записка, отправленная Госдепартаменту поверенным в делах британского посольства Джоном Бальфуром. Его записка была отправлена 6 августа 1945 года, спустя всего несколько дней после того, как историк Рохан Батлер указал на «любопытные» заявления герцога и когда Блант и Морсхед были в Германии. Быстрый ответ, обычно медлительного Министерства иностранных дел, был признаком того, насколько серьезно воспринимался этот вопрос.

Эти документы не имеют никакого отношения к общей истории войны или военным преступлениям, которые правительство Его Величества принимают за темы, для которых немецкие архивы должны быть использованы в первую очередь. С другой стороны, учитывая вовлеченные личности и тип немецких и испанских интриг, документы явно будут иметь наивысшую пропагандистскую ценность.

Учитывая энтузиазм внутри МИД, с которым впервые встретили инкриминирующие заявления, сделанные, среди прочих Франко и Молотовым, записка Бальфура была несколько лукавой. Позже он попросил, чтобы Госдепартамент наложил особые ограничения на файл.

Всего две недели спустя 20 августа 1945 года британцы отправили очередную записку, в которой формально просили Госдепартамент уничтожить Виндзорский файл или передать его британскому правительству на «хранение». Они еще раз подчеркнули: «Мы будем благодарны, если эти документы не будут иметь никакого отношения к военным преступлениям или к общей истории войны».

В течение нескольких недель британцы меняли свою политику, от публикации и пропаганды до уничтожения этих документов, за которых правительству было стыдно. Их резкая перемена сразу же сказалась на их сотрудничестве с военным трибуналом, британцы осознали, что предоставлением другим державам полного доступа к файлам приведет к тому, что они станут общественным достоянием.

В том же августовском меморандуме британцы ловко обозначили свою официальную позицию. Чтобы избежать резких замечаний в сторону французов и русских, британцы были готовы разрешить право на осмотр, но при условии, что каждое из четырех правительств должно оставлять право удерживать документы, которые они нашли сами без других союзников. Например – здесь последствия неловкости из-за Виндзорского файла хорошо видны – по отношению к своим собственным предателям.

Записка заканчивалась фразой, которая аккуратно поместила Виндзорский файл – или любые другие ненайденные королевские документы – под покрывало истории. «Правительство Его Величества также рассмотрело вопрос о публикации немецких политических документов, но они придерживаются мнения, что формулирование политики следует отложить до полного представления о содержании всех документов, которыми владеют Союзники».

Учитывая тот факт, что в одной только американской зоне влияния было примерно 1200 тонн немецких документов, большинство из которых были не переведенными и не просмотренными, Виндзорский вопрос, казалось, был хорошо спрятан под горой нацистских бумаг.

На этом дело могло закончиться, но не для одного техасца. В конце войны Дэвид Харрис, раздражительный и несколько болтливый профессор истории из Стэнфордского университета, работал в Берлине на Госдепартамент в качестве помощника начальника в отделе по вопросам Центральной Европы.