Шпион трех господ

Будучи выдающимся специалистом по современной европейской истории, его попросили просмотреть секретные британские записки, касающиеся Виндзорского файла. Ему дали понять, что Госдепартамент принял позицию Британии и что задача Харриса заключалась в том, чтобы просто подготовить ответ-соглашение для печати. Со своим небольшим ростом и в очках Харрис стал Давидом, который бросил вызов правительственному Голиафу. Описанный коллегами как человек с «тихим и подлинным мужеством», Харрис, тогда ему было 45 лет, даже слышать об этом не хотел, он был против уничтожения исторических документов по моральным и правовым соображениям. Позднее он вспоминал, что одной из его первых обязанностей было поговорить с юридическим советником и «положить конец» сделке насчет файла.

27 августа он отправил записку своему непосредственному начальнику, Джону Хикерсону, выступив против позиции британского правительства. Он не только оспаривал утверждение, что у Виндзорского файла не было исторической ценности, его оценка как специалиста по современной европейской истории заключалась в том, что это была «важная глава в немецких и испанских манипуляциях по отношению к мирным переговорам с Соединенным Королевством в 1940 году».

Он продолжил:

«Британскому правительству несомненно неприятно, что герцог Виндзорский был объектом немецких и испанских интриг и что не такая уж неизвестная неосторожность герцога отображается в документах, но тем не менее, по моему мнению, документы являются существенной частью дипломатических сведений 1940 года. Я считаю, что моральная ответственность лежит на правительстве, чтобы сохранить все записи, которые находятся в их распоряжении, обязательство, которое имеет приоритет над волнением о репутации герцога Виндзорского».

Его наиболее весомый аргумент был законным, он ссылался на устав США, который не позволяет представителям правительства уничтожать официальные документы без публичного слушания в Конгрессе. Именно этот законный аргумент Госдепартамент использовал в их продуманном ответе союзникам.

Неделю спустя 4 сентября он возмущенно написал своему начальнику Фриману Мэтьюсу, главе отдела по европейским делам, о неуместности уничтожения официальных исторических файлов.

Кроме того, если вы позволите профессиональному историку отстоять свое мнение, я считаю моральным обязательством этого правительства, или любого правительства, сохранять все записи в их распоряжении для использования, в надлежащее время, ответственными исследователями. Я по-прежнему рассержен на то, что британское правительство во времена королевы Виктории уничтожили ценные записи 16 века, так как они содержали якобы неприятные отсылки к частной жизни королевы Елизаветы.

Кажется, что сила аргумента Харриса, особенно юридические ловушки и наказание за уничтожение записей, серьезно восприняли в Госдепартаменте. Когда заместитель госсекретаря Дин Ачесон встретился с Джоном Бальфуром в сентябре, ему объяснили все юридические и моральные трудности. Даже после того, как Бальфур сообщил плохие новости, британский министр иностранных дел Эрнест Бевин упорно стремился к уничтожению файлов. В начале октября Бевин спросил «что если отрывки, о которых идет речь, будут уничтожены Госдепартаментом, а не переданы нам».

Опять же закон оставался непреодолимой преградой, адвокат Госдепартамента Герберт С. Маркс формально предупредил Ачесона о «радикальном наказании», которое ждет правительственных лиц за порчу официальных документов.

Это привело к очередной просьбе Бевина, чтобы американцы хотя бы уничтожили все дубликаты файла.

В октябре после трех месяцев внутренних споров в Госдепартаменте, новый госсекретарь Джеймс Ф. Бирнс, формально проинформировал британского посла, лорда Галифакса, что из-за юридических и исторических причин они не были готовы уничтожить файлы. Бирнс, однако, сумел подсластить пилюлю: «Британское правительство уверено, что Госдепартамент предпримет все возможные меры, чтобы предотвратить любую публикацию документов, находящихся в их распоряжении, касательно герцога Виндзорского без предварительной консультации с британским правительством».

Они просто выдавали желаемое за действительное. Теперь существовал высокий статус среди высших военных, дипломатических и политических эшелонов, которые имели информацию из первых рук о Виндзорском файле, королевское досье быстро приобрело мифический статус. Несколько высокопоставленных офицеров, у которых не было прямого интереса к делу, запрашивали показать им резюме файла или дать прочитать копию оригинала.

Когда, например, полковник В. Д. Гогенталь, начальник политического департамента в Германии, спросил о «сути документов герцога Виндзорского», ему отправили совершенно секретное резюме из Госдепартамента в Вашингтоне. Это резюме Госдепартамента сконцентрировалось на нацистском плане заманить герцога из Лиссабона обратно в Мадрид, а не на критической позиции герцога о войне.