Шпион вышел вон

У меня были жизненные обстоятельства… – говорит она.

Я попала в застенки палачей, притворявшихся советскими следователями, – говорит она.

Там меня били, пытали, насиловали, – говорит она, почему-то, мечтательно.

Но товарищ Сталин разоблачил кодлу Ежова, издевавшуюся над людьми, – говорит она.

Они понесли заслуженное наказание, – говорит она.

Их всех расстреляли! – говорит она.

Мама, так я никогда не женюсь, – говорит Анатолий жалобно.

М-м-м-м-м, – мычит Лунини.

Раскрой ему рот, – говорит Старуха.

Анатолий подходит к Лунини, вытаскивает изо рта тряпку. Агент судорожно дышит, он выглядит, как человек, который понял, что все Очень серьезно. Как и все, кто находится на волосок от смерти, Лунини пытается вывернуться, неся чушь, делая незаинтересованный в своей жизни вид.

Конечно, можете убить меня, если хотите, – говорит он.

Но как вы, русские, – восклицает он.

Можете поклоняться этому тирану, этому усатому палачу, – говорит он.

Он ведь убил 30 миллионов русских, – говорит он голосом радиоведущего Шендеровича, который разговаривает с матрацем, думая, что его никто не видит (а товарищ майор в это время меняет кассету на скрытой камере наблюдения – В. Л.).

Вот за это и любим! – говорит старуха.

Ведь мы молдаване! – говорит она.

Точно-точно, – говорит Анатолий.

Садится на корточки и начинает натирать Лунини, почему-то, жиром. Он черпает его из огромной банки, на которой написано. «Смалец. Вытоплен 12.07. 2005». Мы видим, что у Лунини начинает дергаться правое веко.

Тогда тем более, развяжите меня! – говорит Лунини.

Развяжите меня, кретины! – нервно кричит он.

Я агент ЦРУ, гражданин США, – говорит он.

…я здесь, конечно, не из-за ваших газеток сраных! – говорит он.

У меня было спецзадание, я его выполнил, – говорит он.

Меня скоро эвакуируют, а вам обоим, психи сраные, конец! – говорит он.

Старуха закуривает папиросу, смеется.

Говорун, – говорит она.

Американец, – философски замечает Анатолий, покрывая тело Лунини густым слоем жира.

То ли дело японец, – говорит он.

Вот тот умер, как мужчина, как Враг! – говорит он.

Какой на хуй враг, какой на хуй япо… – говорит Лунини.

Думаешь, пидарок, мы эти фокусы ваши не знаем? – говорит Анатолий.

Каждого пидара, которого мы приносили в жертву Вождю, – говорит он.

Если верить его предсмертной болтовне, – говорит он.

Прислало в Молдавию правительство, совершать Спецоперацию, – смеется он, старуха тоже смеется, выпуская дым изо рта толчками, из-за чего становится похожа на старый, Проверенный еще большевистский паровоз (на таком хоронили Ленина, товарищи – прим. В. Л. голосом экскурсовода).

Все вы пиздите, как Троцкие! – с ненавистью говорит он.

Оно и понятно, жить-то охота, – говорит он.

Я и прав… – говорит Лунини.

Ой бля, я тебя умоляю, – говорит Анатолий.

Открывает стенку, разворот камеры. Мы видим спрятанные книги. «Пастернак» Елизарова, труды Кара-Мурзы, Маркс, «Санькя» Захара Прилепина… другая продукция книжного магазина «Фаланстер»… Несколько рядов банок, в которые закатывают варенье, соленья и тому подобные несъедобные штуки, которыми в стародавние времена разнообразили питание в советских семьях. Крупным планом – раскрытые от ужаса глаза Лунини. В банках плавают головы, кисти…

Вот этот, япошка… оворит Анатолий, показывая на банку, в которой даже уже мертвый японец по-прежнему смотрит на мир с типичным выражением превосходства («зелтый ласа победить церый мил, твоя все понять плаклрятая класналмейца?! увидить его и ласслерять!»).

Мы его, хуесосину, на Халхин-гол заманили, – говорит он.

Старуха показывает газету. Лунини щурится. Мы видим фотографию мужа Старухи, статью на всю полосу, и заголовок.

«Наш земляк разгромил японскую бригаду и сам сбил из винтовки три японских самолета»

Приехал, значит, искать, где самолеты-то сбили, – говорит Анатолий.

Отдать, так сказать, память воинам, – говорит он.

Что же в этом такого, – плачет Лунини, который начинает понимать, что дело вовсе не в его настоящей профессии, и его губит ложная, и совершенно безобидная, легенда.

Так война-то… еще не кончилась, – говорит Старуха.

Мы последние могикане Советской Цивилизации, – говорит она голосом российского публициста Проханова, удачно нашедшего себя в рыночной нише под названием «МыпоследниемогиканеСоветскойЦивилизации».

Мы будем сражаться до последнего патрона… вести партизанские действия… – говорит она.

Будем убивать вас всех, мстить за пущу… за Беловежскую, – говорит она.

За блядь Фултонскую речь… за Косово… за Багдад… а Сталина! – говорит она.

Я… я… я не… – пищит Лунини грустно.