Шпион вышел вон

Вот этот хуй… – говорит Анатолий и показывает на банку, в которой плавает что-то очень похожее на червячок из агавы, только очень большой (да это же… и правда хуй! – прим. сценариста).

Француз… – говорит Анатолий.

Его мы на статью «Наш земляк подружился с французским военнопленным в Индокитае» вытащили, – говорит Анатолий.

Кишка у него, конечно, оказалась не так толста, как у японца, – говорит Анатолий.

Хотя, вроде, толстая… – говорит она.

Задумчиво вертит в руках банку, в которой плавает что-то, очень похожее на толстую кишку. Свечи… Лунини напрягает мышцы, пытаясь ослабить веревки. Заметив это, старуха и Анатолий улыбаются.

Ну что же, приступим? – говорит старуха.

Анатолий уходит куда-то, возвращается с кухни с живым голубем. Лицо Лунини. Он пытается вертеть головой, но у него не очень получается. На лицо пленного льется что-то черное. Постепенно все лицо Лунини покрывается кровью зарезанной птицы, из-за чего агент становится похож на карикатурного «черномазого» – только глаза блестят. Анатолий вынимает из голенища сапога нож. Лунини приподнимает голову, и, жмуря один глаз – в другой попала кровь, – видит, что пол вокруг него разрисован пентаграммами, непонятными символами, знаками.

Подожди, Анатолий, – говорит старуха.

Надо выбрать речь, – говорит она.

Мама, давайте сегодня «Есть такие люди, есть такие деятели…», – говорит Анатолий.

Хм… мне кажется, что сейчас больше подошла бы… – говорит старуха.

…«Мы имеем теперь обширное, многонациональное государство… «, – говорит она.

Ладно, давайте… «Мы должны немедленно перестроить всю нашу работу на военный лад…»? – предлагает Анатолий.

Ты еще «Братья и сестры!» предложи! – отзывается возмущенно старуха.

Ну ладно, давайте ни мне, ни вам, – предлагает Анатолий.

Что именно ты имеешь в виду, товарищ? – говорит Старуха.

«Товарищи красноармейцы и краснофлотцы, командиры и политработники…»!!! – говорит Анатолий.

Пожалуй, да, – говорит старуха.

Глядит на Анатолия с ленинским прищуром и ленинским одобрением («так и быть, сегодня мы вас, батенька, не расстреляем» – В. Л.). Закуривает еще одну папиросу. Анатолий, высоко подняв нож – кривой, большой, сверкающий, – начинает произносить нараспев фразы. Каждый раз, когда он произносит очередную, старуха подпрыгивает, сначала слегка, потом все сильнее и сильнее…

Товарищи красноармейцы и краснофлотцы, – говорит Анатолий.

…командиры и политработники, рабочие и работницы, – говорит он.

…колхозники и колхозницы, работники интеллигентского труда, – говорит он.

Ух! – говорит старуха, мелко подпрыгивая и потряхивая головой.

…братья и сестры в тылу нашего врага, временно попавшие под иго немецких разбойников, – говорит Анатолий.

Эх, – говорит старуха, которая напоминает молоденькую представительницу молодежной субкультуры «эмо», пришедшую впервые в жизни на рок-концерт («а теперь потрясем головами, ребята»).

…наши славные партизаны и партизанки, разрушающие тылы, – говорит Анатолий.

Немецких захватчиков! – добавляет старуха быстро, Анатолий бросает в ее сторону недовольный взгляд.

Немецких захватчиков, – поправляется, тем не менее, он.

От имени Советского правительства и нашей большевистской партии, – говорит старуха.

Мама! – говорит Анатолий.

Ну прости, – говорит старуха, и трясет головой, подпрыгивая уже чуть ли не на полметра.

От имени Советского правительства и нашей большевистской партии, – говорит Анатолий.

…приветствую вас и поздравляю с годовщиной Великой Октябрьской социалистической революции, – говорит Анатолий.

Товарищи! – говорит он.

В тяжелых условиях приходится праздновать сегодня, – говорит он.

Вероломное нападение немецких разбойников, – говорит он.

…и навязанная нам война создали угрозу для нашей страны, – говорит он.

Мы потеряли временно ряд областей, враг очутился у ворот, – говорит он.

Лунини дико косит глазом, нож все ближе, старуха, выпрыгивая, как спринтер, гигантским и нелепым кенгуру приближается к углу, в котором на телевизоре стоит проигрыватель, ставит – продолжая прыгать, – пластинку и теперь слова Анатолия дублирует, сквозь шорох и потрескивание, речь самого Генералиссимуса.

Враг рассчитывал на то, что после первого же удара, – говорят Анатолий и Сталин.

…наша армия будет рассеяна, наша страна будет поставлена на колени, – говорят он.

Но враг жестоко просчитался, – говорит Ситалин с Анатолием.

Несмотря на временные неуспехи, – говорят он.

…наша армия и наш флот геройски отбивают атаки врага, – говорят они.

Наша страна – вся наша страна – организовалась в единый лагерь, – говорят они.

Помните 1918 год, когда мы праздновали первую годовщину Октябрьской революции? – говорят они.